В каждом из этих примеров исследуется только одна преобладающая грань, однако в одном персонаже может легко уживаться множество внутренних противоречий – как в Одиссее и Тони Сопрано. Собственно, стремление современных авторов замахиваться на продолжительные сериалы с часовыми сериями просто требует от персонажей неисчерпаемой многогранности, чтобы и через пять лет после появления перед зрителем в герое еще оставалось достаточно неизведанного и способного их поразить.
Список конфликтующих противоречий человеческого сознания кажется бесконечным. Возьмите первый пришедший в голову эпитет, подберите к нему антоним – и вот вам зародыш для грани характера персонажа: независимый/зависимый, невротик/уравновешенный, экстраверт/интроверт, покладистый/строптивый, открытый/закрытый для всего нового, сознательный/безалаберный и так далее, насколько у вас хватит воображения
[90].
Конфликт в сознании и в подсознании
Я предпочитаю называть самое глубинное «я» подсознательным, а не бессознательным. Второе, на мой взгляд, из-за этого «без-» воспринимается как нечто апатичное, коматозное, бездумное, безжизненное, словно камень. Тогда как на самом деле в этой глубочайшей из наших глубин обитает активное когнитивное подсознание. Собственно, на то оно и «ПОДсознание»
[91].
По ночам подсознание просачивается на сознательный уровень, принимая облик различных символических объектов и абсурдных сюжетов сновидений. Днем же это скрытое «я» в своей невидимой и неслышной глубине вовсю подогревает желания, которые сознание затем претворяет в жизнь.
Поскольку центральное «я» об этих подводных течениях не подозревает, персонажу кажется, что он сам управляет собственной жизнью. На самом же деле у руля не он. Кроме того, в нем обитает незнакомое ему скрытое «я». Как сказал Фрейд, «проявления, которые я замечаю у себя и не знаю, как связать с остальной моей психической жизнью, как будто принадлежат кому-то другому».
Сознательная и подсознательная составляющая психики – это двоякий, неделимый, исполненный конфликтов конгломерат. Где заканчивается подсознание и начинается сознание? Когда персонаж начинает отдавать себе отчет в своих подсознательных желаниях? Когда сознательная привычка уходит в подсознание и становится неосознанной и инстинктивной? Четкой границы между этими областями нет. Далее по тексту я буду их разделять, чтобы проиллюстрировать принципы создания персонажа, однако вам в своей работе над многогранными образами придется каждый раз нащупывать границы заново, от персонажа к персонажу.
Противостоять антисоциальным, часто жестоким подсознательным побуждениям – это первоочередной элемент нравственной борьбы почти для любого сложного персонажа, который вам доведется создавать. Принимать темное нутро скрытого «я» вместе с его светлым ореолом – это первостепенный элемент самопознания. Свет, конечно, разглядеть легче. Чтобы сделать видимой тьму, нужно мужество.
Когда побуждающее событие нарушает жизненное равновесие сложного персонажа, у него одновременно появляются два желания: 1) осознанный предмет желания – конкретный объект или ситуация, которая, как ему представляется, восстановит равновесие, и 2) подсознательное, зарождающееся желание, которое годами таилось в глубине и теперь вот заворочалось.
Осознанный предмет желания
Каждому хочется разумного контроля над своим существованием и влияющими на него событиями. Когда побуждающее происшествие выбивает жизнь из привычной колеи, у главного героя появляется закономерное желание восстановить статус-кво. Что для этого нужно сделать, поначалу может быть неясно, однако рано или поздно у персонажа зародится предмет желания – нечто, по его мнению, способное вернуть жизнь на прежние рельсы.
В зависимости от жанра предмет желания персонажа может быть материальным объектом – как труп, удостоверяющий гибель чудовища, в фильме ужасов вроде «Занозы» (Splinter), может быть ситуацией – как воссоединение семьи в драме вроде «Поправок» Джонатана Франзена или даже переживанием – как духовное преображение в сюжете становления вроде «Острия бритвы» Сомерсета Моэма.
В подавляющем большинстве историй сознательного стремления главного героя к объекту желания оказывается вполне достаточно, чтобы вытянуть сюжет.
Подсознательный предмет желания
Когда терзаемый внутренними конфликтами сложный герой устремляется в погоню за предметом своего желания, нередко в игру включается и подсознание, подкидывая ему другое желание, противоположное. У подсознания имеются собственные потребности, и оно знает, что предпринять.
В результате побуждающее событие вызывает к жизни и подсознательное стремление – скрытую жажду, ищущую собственный предмет желания, который поможет унять давно дремлющую или безотчетную тоску. Подсознательное желание главного героя противоречит сознательному, и потому герой становится во многих смыслах своим собственным худшим врагом. Зарождающееся контржелание почти никогда (возможно, совсем никогда) не сосредоточивается только на физическом объекте. И снова в зависимости от жанра это контржелание будет либо ситуацией – допустим, связанной с главенством старшего брата или сестры над младшими в семейной драме (как сюжетная линия Скайлер и Мари в сериале «Во все тяжкие») – или переживанием, таким как трансцендентная, составляющая смысл жизни любовь в романтической истории, например, в «Мостах округа Мэдисон» (The Bridges of Madison County).
Если сознательное и подсознательное желание персонажа совпадают (проголодался – открыл холодильник, возбудился – помастурбировал, хандра напала – позвонил другу), они не добавят ему ни сложности, ни глубины. Зачем наделять персонажа подсознательным желанием, если оно будет в точности повторять то, чего он хочет сознательно? Кто его вообще заметит?
А вот если эти два желания противоречат друг другу, если подсознательное желание блокирует и переворачивает его сознательную волю, все становится гораздо интереснее. Психологи (от Уильяма Джеймса до Жака Лакана) доказывают, что подсознательное – это зеркальное отражение своего сознательного собрата. Уже не первое столетие это для авторов прописная истина.
Чтобы подсознательное желание смогло вызвать интерес читателя/зрителя, оно должно прямо противоречить сознательным надеждам и чаяниям персонажа или резко с ними контрастировать. Вот тогда люди заметят. И заинтересуются.
Точную расстановку сил между сознательным и подсознательным «я» персонажа писатель должен нащупать сам, не сбрасывая со счетов цинично одно как животный инстинкт и не пытаясь самоуверенно подступиться к другому с холодным расчетом.
