Джек Бёрден, «Вся королевская рать» Роберта Пенна Уоррена
Говорю я о турах и ангелах, о тайне прочных пигментов, о предсказании в сонете, о спасении в искусстве. И это – единственное бессмертие, которое мы можем с тобой разделить, моя Лолита.
Гумберт Гумберт, «Лолита» Владимира Набокова
Посредственности всех времен и народов! Отпускаю навеки грехи ваши. Аминь!
[102]
Сальери, «Амадей» Питера Шеффера
Это старое освещение и его не так много. Но видно под ним достаточно.
Элейн, «Кошачий глаз» Маргарет Этвуд
Кажется, вмешалась судьба!
Рик Блейн, «Касабланка»
12
Символический персонаж
Насколько бы завершенным или ограниченным ни был персонаж, он всегда означает больше того, чем является. Любой созданный вами образ – это метафора либо социальной фигуры (мать, ребенок, начальник, подчиненный), либо внутренней сущности (добро, зло, мудрость, наивность) или сочетание того и другого. Эти роли формируют ансамбли, которые принадлежат к одной из двух крупных категорий – реализм и символизм. Одни писатели создают ансамбль действующих лиц, вдохновляясь повседневными наблюдениями, и справляться им, по авторскому замыслу, также предстоит с адом повседневности. Другие авторы, такие как создатели комиксов вселенной DC и «Марвел», постоянно держат в уме символическую составляющую своих действующих лиц и ткут им облачение из фантастических характеристик.
Для пишущих в жанре фантастики («литературы предположений») – фэнтези, научная фантастика, хоррор, супергерои, сверхъестественное, магический реализм и множество их поджанров – символ имеет гораздо больший вес, чем его воплощение. Для пишущих в реалистическом жанре – драмы и комедии, в центре которых оказываются житейские семейные проблемы, личные взаимоотношения, социальные институты, система права и нравственная психология, – воплощение значит больше, чем символ.
Символы складываются в произведении сами собой. Ни один автор, каким бы талантливым он ни был, не сможет целенаправленно создать совершенно новый символ с нуля. Символы вечны. Мы можем их только заимствовать
[103].
Символы возникают так: видя, слыша или ощущая предмет, сознание задается инстинктивным вопросом – что это и почему оно именно такое? Тогда разум и воображение проникают вглубь, под слой поверхности, выискивая неотъемлемые структуры и скрытые причины. Со временем их находки идеализируются, превращаясь в наполненные смыслом и потенциальной силой иконы.
Примеры. Вдохновленный округлостями, наблюдаемыми в природе, разум нарисовал идеальный круг, а затем возвысил эту абстракцию до символа Колеса жизни. Беременная женщина излучает энергию делящейся ДНК, которую наши предки обожествляли как Прародительницу. Бушующие волны напоминают морякам скорого на расправу отца, которого древние греки представляли себе как Посейдона. Съедобные растения и животные применялись в трапезных обрядах, которые затем передовые кулинары возвели в искусство высокой кухни. Этот путь от частного к общему, а от общего к идеалу и приводит к появлению блистательных, часто фантастических символических образов. Откуда же черпают эти образы писатели? Из снов.
Наполнение снов символами – это эволюционная адаптация, которую психика предшественников гомо сапиенс получила сотни тысяч, а может и миллионы лет назад. Ее функция заключается в том, чтобы охранять сон.
Когда вы беспокойно ворочаетесь ночью в постели, что проходит через ваш мозг? Бурный поток мыслей – надежды и чаяния, страхи и ужасы, страсти и гнев, желания и любовь – все неразрешенные конфликты, которые усталое сознание не может обуздать.
Индусы представляют человеческий разум как тараторящую обезьяну – нескончаемый галдеж мыслей, который не утихает в нашей голове ни на секунду ни днем ни ночью. Этот стрекот не даст вам уснуть, пока шишковидная железа не начнет выделять мелатонин и вас не сморит сон. Вот он-то и спрессует этот поток мыслей в символы, давая разуму возможность отдохнуть, а телу – исцелиться.
Точно так же, как поршень концентрирует жар, сокращая объем воздуха внутри цилиндра, символ концентрирует силу, спрессовывая множество значений в один образ. Например, бородатая фигура, облаченная в ниспадающие одежды, восседающая на троне и взирающая на нас свысока, символизирует Отца Небесного. Этот образ ассоциируется со сложными понятиями суждения, мудрости, проницательности и абсолютной власти, к которым добавляется страх наказания, чувство вины из-за нарушения правил, благодарность за защиту, а также обожание, завязанное на уважении и страхе. И весь этот коктейль смыслов и эмоций сгущается в один-единственный образ.
Спектр символического персонажа
Спектр символизма в создании персонажа простирается от ярчайших образов до самых тусклых, начиная с блистательных архетипов, за которыми следуют сияющие аллегории, затем приглушенные переливы типажей, и заканчивается все серыми контурами шаблонов.
Принцип: архетип – это превращенная в персонажа сущность
Человечество придумывало архетипы инстинктивно – так же, как птицы вьют гнезда, а пауки плетут паутину. Символическое воздействие архетипического образа настолько универсально, что даже при бесконечном разнообразии деталей он никогда не утратит своей сути. Как бы ни менялся внешний облик архетипа в разных культурах, в мультфильмах, в живой актерской игре, он завораживает нас одним своим присутствием.
Архетипы встречаются во всех четырех основных составляющих повествовательного искусства – событиях, сеттинге, объектах и ролях.
1. События – такие как рождение избранного, грехопадение, битва добра и зла.
2. Сеттинги – в частности, пустыня в качестве пространства для медитации, сад как чудо плодородия, замок как твердыня власти.
3. Объекты – например, свет как символ надежды, красный как цвет страсти, сердце как символ любви.
4. Роли – такие как несчастные влюбленные; отверженный, скитающийся в изгнании; чародей, размахивающий волшебной палочкой.
Архетипический персонаж, словно каменное изваяние, одинаков внутри и снаружи. Прародительница, допустим, спрессовывает все составляющие материнства – дарует жизнь, воспитывает неискушенных, прощает ошибки – в одну монолитную фигуру. У нее нет подтекста. Она не притворяется, не шутит, у нее не мелькает ни единой ироничной мысли. Ее высказываниям не противоречат никакие тайные желания, ее действия не осложняются никакими скрытыми чувствами. Она просто воплощает материнство.
