В этот кульминационный момент загнанному в угол Гану приходится выбирать: либо рискнуть жизнью сестры, чтобы спастись самому, либо проявить благородство и мужество и рискнуть собственной жизнью. Он решает смириться со своей участью и отдать себя на заклание из любви к семье, человечеству и Т’Гатои. Т’Гатои, откладывая яйца, ласково обещает Гану, что никогда его не бросит.
Действующие лица
В рассказах, в силу небольшого объема, выстраивать сложный и многочисленный ансамбль действующих лиц практически негде. В нашем примере сложными можно назвать только Гана и Т’Гатои – у остальных имеются чудесно выписанные характеристики, но граней нет.
Ган
Ган излагает историю от первого лица, раскрывая перед нами свои внутренние конфликты и три свои развернутые грани:
1. Он полон страха, но отважен. Его охватывает ужас, однако у него имеется нераскрытый пока потенциал храбрости.
2. Он беспокоится о себе и в то же время готов собой жертвовать. Он противится своей участи из эгоистических соображений, но в конце концов принимает ее из соображений этических.
3. Он ребенок, стоящий на пороге взрослой жизни. История начинается его словами: «Последняя ночь моего детства…»
Т’Гатои
Насекомое ростом под три метра с сегментированным телом, каждая часть которого щетинится множеством конечностей, а на хвосте имеется жало, способное усыпить человека. В своей долгой дружбе с Лиен и мудрой терпеливой заботе о Гане она кажется кем-то вроде доброй бабушки. Однако гены требуют, чтобы она оставила потомство.
У нее также имеются три грани:
1. Она добрая, но властная. Т’Гатои похожа на служителя зоопарка – она заботится о своих подопечных людях, холит их и лелеет, но и судьбой их распоряжается именно она.
2. Она утоляет боль и причиняет боль. Т’Гатои знает, на какой кошмар, грозящий гибелью, обрекает человека ее биологический вид. Поэтому чувство вины побуждает ее смягчать страх и тревогу семейства Лиен подарками в виде наркотических препаратов и уколов.
3. Она заботится, и она же убивает. При всей ее любви к семье Лиен и особенно к Гану она, не задумываясь, покончит с ними, если так надо будет для выживания ее собственного вида.
У остальных действующих лиц граней нет, только отличительные черты – по одной на каждого.
Лиен
Черта – горе. Вдова Лиен знает, что один из ее детей должен этим вечером стать носителем яиц Т’Гатои, и она никак не сможет этому помешать. От этой невыносимой обреченности она как будто резко стареет.
Куи
Черта – гнев. Куи бунтует, возмущенный тем, что люди вынуждены подчиняться тликам.
Сестры Гана
Черта – покорность. Сестры Гана занимают противоположную позицию. Быть избранными для вынашивания личинок тлика они считают честью.
Брам
Черта – ужас. Брам вопит в панике, ощущая, как вылупляются внутри него из яиц гигантские личинки.
Т’Хотгиф
Черта – личная забота. Тлик спешит к человеку, который носит его потомство.
Врач
Черта – профессиональная забота. Помогает Т’Гатои спасать Брама.
Заключение
Научная фантастика – презентационный жанр, который может строиться на любом из шестнадцати первичных жанров. В рассказе «Дитя крови» Ган проходит арку изменений, типичную для сюжета воспитания – от незрелости к зрелости.
Отличительная особенность научной фантастики, ее «закон» и условность – сеттинг. Неважно, происходит действие в будущем или нет, но описанное в произведении общество будет так или иначе деформировано (вплоть до антиутопического)
[126]. Этот сдвиг в естественном укладе общества намечается в предыстории рассказа, когда человечество по собственной глупости обратило науку во зло.
Автор рассказа «Дитя крови» не упоминает, какая именно глобальная катастрофа вынудила предков действующих лиц покинуть Землю, но в результате переселения привычная нам расстановка сил меняется на диаметрально противоположную. На Земле человек господствовал над остальными видами: кого-то употреблял в пищу, в чьи-то шкуры и шерсть одевался, кого-то приручал. На планете тликов человек низведен до подчиненного вида, который удобно использовать в качестве инкубатора.
Если вы пишете в жанре научной фантастики, воспользуйтесь, по примеру Октавии Батлер, ее преимуществами – переверните привычную действительность, чтобы создать вызывающий эмпатию ансамбль действующих лиц для непредсказуемой истории, предостерегающей человечество от нежелательного для него развития событий.
Анализ примера. «Во все тяжкие»
Многосезонный сериал – это уникальный вид искусства, отличающийся от литературы так же, как кино отличается от театра. Продолжительное повествование, с открытыми финалами серий и сезонов, тянет сквозь годы эфиров гигантские ансамбли действующих лиц. Писателю этот формат дает возможность создавать персонажей такой сложности и многогранности, которая и не снилась другим видам повествовательного искусства. Поэтому, прежде чем разбираться в хитросплетениях сериала «Во все тяжкие», давайте окинем беглым взглядом сам формат, позволяющий эти хитросплетения закручивать.
Продолжительность повествования и размер ансамбля
Чем меньше действующих лиц, тем меньше взаимоотношений между персонажами, а значит, тем меньше вариантов и разнообразия в их тактике, поведении и желаниях. Чем меньше сцен и чем меньше различий в поворотных моментах, тем меньше решений принимают и меньше действий совершают персонажи. Поэтому ансамбли действующих лиц в одноактных пьесах, рассказах, короткометражных фильмах и комиксах очень ограничены в числе участников и в количестве граней.
И наоборот, чем больше действующих лиц, тем разнообразнее проявляются взаимоотношения и грани персонажей. Кроме того, чем более многочисленны и многолики сцены и чем дольше длится исполнение произведения, тем разнообразнее желания, решения, действия со стороны персонажей. Поэтому ансамбли действующих лиц в романах, а также полноценные драмы, комедии и мюзиклы на сцене и на экране обычно балуют нас и многокрасочностью, и психологической сложностью.
Многосезонные экранные произведения просто в силу количества действующих лиц и продолжительности исполнения, которое исчисляется годами, поднимают повествовательное искусство на недостижимую ни для какого другого формата высоту с точки зрения сложности персонажей. Объем развития персонажей и сюжета в тысячестраничном романе или эпосе, например, потянет максимум на один сезон сериала. Многосезонная история – это суровое испытание для писательской проницательности, памяти, понимания человеческой натуры. Поэтому титанический труд сценариста долгоиграющих сериалов заключается в том, чтобы удерживать интерес зрителя к огромному ансамблю персонажей на протяжении пятидесяти, а то и сотни серий в течение пяти, а то и десяти лет.
