— Что из фразы «а теперь уходи», ты не поняла? — спросил Ник. — Пошла прочь! — прикрикнул он на нее.
Кэт вздрогнула.
— Но у меня правда есть лайки.
Настырная девчонка все-таки позволила себе шагнуть в его сторону, будто горсть лайков лежала у нее в кармане, и она непременно хотела их показать.
Ник вытащил из-за спины слипер и направил его на упрямую дурочку. Кэт испуганно вытаращилась на голубой пистолет в его руке.
— Говорят, если выстрелить из него больше двух раз, то кома неизбежна, — предупредил Ник.
Кэт всхлипнула.
— Послушайте, если я не пройду этический тест, то отец меня просто убьет, — сквозь слезы проговорила она.
— Пусть это лучше будет он, чем я.
Ник сдвинул ползунок слипера на максимум, тот дрогнул и тонко запищал.
— Даю тебе три секунды. Раз… два…
Кэт, утирая слезы со щек, повернулась и, осунувшись, побрела в сторону своего аэрокара.
— И чтобы больше я тебе здесь не видел! — крикнул Ник вслед.
Он вздохнул, убирая слипер. В последнее время все шло кувырком. Его будто прокляли: месяц назад в мозгу обнаружили опухоль размером с грецкий орех, но это не смертельно, две недели спустя Совет вдруг решил обратить свое око на рынок игровой валюты и виртуальных предметов, хотя окончательного решения еще не принял, и, конечно, Ву — поганец Ву, чтоб ему… И еще были новые клиенты — все как на подбор, тупые и требовательные.
Сигареты — пожалуйста, кофе — будьте любезны, бумажные книги — без проблем. Но дизэмпатик или боевые стимуляторы… Рисковать теплым местечком в цифратории ради лишней тысячи лайков, — ищите других кретинов. В прошлую пятницу вообще нарисовались такие персонажи, что хотелось стереть их из памяти: обещали два миллиона за… инвиз, позволяющий якобы скрыться даже от взора ИИ. Насмотрятся всякой чуши в нейросе…
Ник покачал головой. Нет, есть черта, которую не стоит пересекать никогда. Не убивать, не барыжить дизэмпатиками и боевыми стимуляторами… Только и всего.
Он проводил теплым взглядом аэрокар, взметнувшийся красной птицей, и заметил в небе еще две машины, серебристую и черную. Они медленно планировали к берегу и опустились почти синхронно.
Из серебристого аэрокара выбрался Илон, его теперь всегда можно было узнать по яркому и безвкусному гардеробу, выжигающему глаза. Второй клиент, Адам, тоже носил примечательную одежду — длинный белый халат, который, казалось, никогда не снимал. Наверняка какая-нибудь лабораторная крыса.
Илон оказался чуть впереди, и Адам остановился у своей машины. Они знали правила: сделки только с глазу на глаз.
— Сорян, немного опоздал, — извинился Илон, зайдя под панцирь. — А хорошо тут все-таки у тебя, — сладко потянулся он, окидывая взглядом берега и брызгающую на них шелестящую речку.
Ник поднял с заднего сиденья пакет, брякнув кофейными банками, и протянул его клиенту. Тот открыл пакет, заглянул в него и улыбнулся, убедившись, что все в порядке. После чего сразу перевел тридцать тысяч золотых монет и пять скинов для трех разных игр.
— Все верно? — спросил Илон.
Ник покивал и, поглядывая на старого черного дрона, зависшего над плечом клиента, спросил:
— Не решил еще продавать? Дам хорошую цену. Я знаю одного чудика — он его с руками оторвет.
— Мы это уже обсуждали. Бро не продается. Он не просто машина, — Илон указательным пальцем пощекотал его по дну, словно черного щенка, и дрон весело запищал, постреливая белыми пиксельными фейерверками на узком дисплее. — Он — друг. А друзей я не продаю. Ни за какие лайки.
— Ты ведь… в Шэлл Интертаймент работаешь? — осторожно поинтересовался Ник.
— С чего ты взял? — насторожился Илон.
— Всегда прилетаешь с запада. Кроме купола, там больше ничего нет. И всегда назначаешь встречи в одно и то же время. Смена заканчивается или вроде того.
— Ну, допустим…
— Не хочешь на меня… э-э… поработать?
— Нет, нет, — замотал головой Илон с таким усердием, будто ему предложили убить советника или пьюра. — Это исключено.
— Да я сейчас от тебя ответа и не требую. Ты поразмысли какое-то время. Взвесь все «за» и «против».
— Хорошо, я подумаю, — глухо сказал Илон.
И по его тону Нику стало понятно, что постоянный клиент ничего не будет взвешивать, а забудет о заманчивом предложении, едва покинув границы панциря.
Гремя кофейными банками и с шорохом перекатывая камешки, Илон поспешил к машине, встретившись по пути с Адамом.
Насколько понимал Ник, второй клиент, вечно закутанный в белый халат, тоже прибывал на встречу из Шэлл Интертаймент. Но его кандидатуру на роль поставщика можно было сразу вычеркивать. Потому что выглядел Адам так, как, наверное, и его соименник, впервые оказавшись за райскими вратами. Потрясенным и растерянным. Он часто безмолвно шевелил губами, забывал то товар, то расплатиться. Такого уникума СБ на первом же деле сцапает. Удивительно, как ему вообще удавалось до сих пор скрывать свою маленькую тайну. Обычно он заказывал сигареты и кофе. Но во время последней беседы добавил к заказу еще стопку тетрадей и упаковку шариковых ручек.
Адам зашел под маскировку, поправляя всклокоченные кудрявые волосы, слегка припорошенные сединой.
— Добрый день, спаситель мой, — не сказал, а пропел он.
Ник кивнул и отдал ему увесистый пакет, куда Адам даже не заглянул.
— Тетради и ручки. Мемуары, что ли, собрались писать? — по-доброму усмехнулся Ник.
— Эх, если бы. Если бы… — невесело произнес Адам, оплачивая товар.
Глава 3. Чистота. Часть 1
Ночь уже прикатила луну и рассыпала звезды, когда Адам рискнул раскрыть тетрадь и взять шариковую ручку. Последние два часа он привидением слонялся по квартире — в сумраке и полной тишине, раздумывал над тем, что писать и как, и разминал пальцы, привыкшие к клавишам, голографическим и виар-интерфейсам, но давно забывшие традиционное письмо.
Однажды он слышал о боязни белого листа, распространенной среди писателей, сценаристов и журналистов, и сейчас на собственном опыте убедился в ее существовании. Тетрадь лежала на столе светлым прямоугольником и в мерцании лампы казалась дверью в таинственный и зловещий мир.
Пустота тетради отталкивала и пугала, но ее надлежало заполнить своими мыслями и расчетами — выплеснуть загогулины букв, цепочки слов, чтобы продолжить исследование. Однако он боялся даже притронуться к ней. Пальцы вдруг почему-то стали деревянными и влажными, ощущались чужими, нервно покручивали шариковую ручку, от которой резко пахло чернилами.
— Ладно, — сказал Адам сам себе, еще чуточку подумал и склонился над тетрадью, как над плахой. — Я тебя не боюсь! — Он нахмурил брови. — Ты ведь всего лишь инструмент, средство. И больше ничего. Вот, смотри!
