Они еще немного помолчали. В полной тишине.
— Как это будет? Они не будут мучиться?
После этих слов Виктор понял, что одолел сомнения Анны. Все пациенты, когда-то задававшие аналогичные вопросы, неминуемо соглашались пройти сеанс шэллтерапии.
— Нет, — уверенно ответил Виктор. — Поверьте, все кончится очень быстро. Я понимаю, что в вас сейчас клокочут чувства. Но, собственно говоря, шэллы и печатались только для того, чтобы такие, как вы, могли получить эффективную помощь.
— Я их увижу до…
— Исключено.
— Почему?
— Потому что ваш демон успеет подготовиться. Начнет играть с вашим разумом, отговаривать, взывать к состраданию. И в конце концов убедит вас отказаться от фьюжина. Но… — Виктор строго посмотрел на нее, подталкивая к правильному решению. — Мы ведь этого совсем не хотим?
Анна покачала головой и, глядя в пустоту, смиренно прошептала:
— Начинайте.
Она вздохнула, положила, как примерная девочка, руки на колени, поверх легкого платья цвета пыльной розы.
Виктор достал каплевидный серебряный кулон на цепочке, подошел к креслу и остановился за спиной Анны. Для гипноза он уже давно применял голографические проекции, которые можно было подогнать под клиента, под уровень его внушаемости. Но Анна была кавеном, и для нее он решил использовать что-нибудь простое и приземленное. Фамильный кулон подходил идеально.
— Дышите глубоко и ровно. Глубоко и ровно.
Цепочка зашелестела, расправляясь в воздухе. Крупная серебристая капля повисла напротив женского лица, напротив широко раскрытых зеленых глаз.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Виктор.
— Нормально.
— Комфортно, наверное, вы хотели сказать, — поправил Виктор, ненавязчиво начиная погружать ее в транс. — Думаю, вам очень комфортно и спокойно. Вам никогда еще не было так комфортно. А теперь посмотрите на этот кулон. Сосредоточьтесь на нем. Не теряйте его из виду. Он ваш маленький проводник, дверь в ваше подсознание. Сейчас в этой комнате есть только вы, мой голос и кулон. Вы чувствуете себя легкой, настолько легкой, что вам хочется улететь, словно облаку. Вы слышите мой голос — ясно и четко. Вы видите кулон. Кулон и больше ничего.
Кулон закачался, как маятник.
— Один — вы полностью расслабляетесь… Два — вы не чувствуете собственных рук… Три — вы закрываете глаза, — Виктор отвел кулон от лица и опустил его в карман. — Ваше тело, от кончиков пальцев ног до макушки головы, наполняется теплотой и светом. Вы вся сияете. И парите над землей. Вы видите зеленую лужайку и большой, белый двухэтажный дом. Он немного похож на ваш, но это не ваш дом.
Вы медленно опускаетесь на лужайку. Зеленая трава приятно щекочет кожу и шепчется под вами. Вы немного осматриваетесь и заходите в дом. Вы видите двух детей, мальчика и девочку. Они похожи на ваших детей. Но это не ваши дети. Запомните, это не ваши дети. Вы видите мужчину, но это не ваш муж. Запомните, это не Мартин.
Вы стоите и смотрите на детей и на мужчину. Но вы знаете, что не одни пришли сюда. Анна, с кем вы пришли в этот дом?
— Другая я. Она плохая, она очень плохая. Я не хочу, чтобы она была со мной. Она все время напоминает мне, что я устала. Что муж меня не любит, а дети — ненавидят. Постоянно говорит мне про них гадости. Я пыталась ее прогнать, но она не уходит.
— Чего «другая я» хочет?
— Убить моих детей и моего мужа.
— Но вы помните, где вы сейчас находитесь?
— В доме с детьми и мужчиной. Но это не мой дом, не мои дети и не мой муж.
— Все правильно. Они чужие. Они всего лишь отражения. Они находятся в этом доме, чтобы помочь вам и созданы только для того, чтобы утолить гнев другой я. Понимаете?
— Понимаю.
— Сейчас они вас не видят. Но совсем скоро вы посетите это место снова. Вы встанете у калитки, вы найдете рядом с ней пистолет, возьмете его, войдете в дом и убьете всех, кто в нем находится, чтобы отпустить свою другую я. Пусть делает, о чем всегда мечтала. Пусть останется в этом доме навсегда. Вместе с этим мужчиной и его детьми. Повторите, что вы должны сделать?
— Я встану у калитки, возьму пистолет, войду в дом и убью всех, кто там находится, чтобы отпустить другую я.
— Вы — умница. Вы все запомнили. А теперь я начну обратный отсчет и на счет «один» вы полностью проснетесь. Вы уже возвращаетесь — три… Вы чувствуете пальцы рук, чувствуете, как бьется ваше сердце, — два… Вы пробуждаетесь и узнаете кабинет, в котором находитесь, — один.
* * *
Сегодня на работу Илон явился первым, на месте не было даже шефа, и каждый звук, будь то шаги, щелчки виртуальных клавиш или шелест одежды, звучал в зале хаоса как будто с удвоенной силой. Несколько секунд назад Интел сообщила, что до годтайма осталось полчаса.
Илон устроился на рабочем месте, привычно уткнулся в экран, где Шэлл Сити лежал как на ладони, маленький, словно игрушечный, почти неподвижный, и попросил компьютер найти Эдварда Скама. Изображение моргнуло, на мгновение расплылось, а когда обрело прежнюю четкость картинки, послышалось забавное «Пфу-у-пр! Пфу-у-пр!».
Именно с таким звуком бывший фермер, а ныне второй политик в Шэлл Сити тащил через трубочку столбик лимонада и в ус не дул. Да и вообще выглядел так, словно послал подальше предвыборную подготовку и теперь кайфовал от привычного бытия, оставив далеко позади всю эту грязную и нервную политическую кутерьму.
Илон забеспокоился, но, полистав новости Шэлл Сити, убедился, что Эдвард и не думал выходить из игры. Никаких громких заявлений ни на одном канале, никаких намеков в газетенках, как это обычно бывает. Тогда Илону подумалось, что Эдвард захворал, простуда или банальный стресс, но показатели говорили, что тот здоров, как бык, и спокоен, как удав. Астронавты позавидуют.
Некоторое время Илон подсматривал за Эдвардом, пытаясь выяснить, что произошло за время их разлуки. Но вскоре убедился, что ничего. Новоиспеченный политик, закинув ногу на ногу, сидел в спальне и с наслаждением потягивал прохладный желтоватый напиток, беспечно гоняя трубочкой льдинки в стакане. Ну и бездельник!
Все выглядело так, словно подопечный решил устроить себе незапланированный выходной и на время отгородиться от всего мира. Не смотрел телевизор, не слушал радио, не читал газет, чтобы узнать последние новости о предвыборной гонке.
Ничего-ничего, — с улыбкой подумал Илон. — Через полчаса я его взбодрю. А уж в пятницу он и сам встряхнется. После того, как выиграет в лотерею кругленькую сумму.
Поняв, что Эдвард продолжит сидеть сиднем в полумраке спальной комнаты, словно крот в норе, Илон поднял камеру над домом Скамов, откуда в этот момент выходила Джессика.
Ох, Джессика! Она была хороша. Даже сейчас, когда упоротые пиар-технологи заставили ее коротко состричь шикарные волнистые волосы цвета ржи, чтобы создать образ деловой женщины и тем самым понравиться технократам. Она всегда выглядела на миллион лайков — как бы ни стриглась, во что бы ни одевалась, а уж без одежды… Сейчас на ней покачивалось легкое светлое платье на лямках, и солнце, пробиваясь сквозь тонкую ткань, как будто подсвечивало волнительные изгибы ее прелестной фигуры. Илон позволил камере медленно облететь миссис Скам от области декольте до спины и того, что пониже, и вновь поднял невидимое око над домом.
