— Она спит, и будет спать ещё много дней, — сказал Торир. — Обряд потребовал много сил. Она ведь не старуха, ты знаешь? Йорунн была молода, но договор с Хель, чтобы она отпустила тебя, стоит дорого.
Я растерялся, ноги подкосились, и я уселся на скамью, стоявшую возле крыльца.
— Йорунн была молодой? — удивился я. — И отдала свою молодость за возможность вернуть меня из могилы?
— Именно, — кивнул Олав.
— Видимо, у вас тут дела действительно плохи…
— Поверь, молодость одной женщины ничего не стоит, когда под угрозой вся страна: все мужчины, женщины и дети, — яростно блеснул взгляд Торира.
Холодный ветер трепал мне волосы и пробирался под полы плаща. Начинал накрапывать дождь. Я глядел на небо и чувствовал, как оно всё сильнее давило на меня. Я вспомнил холодный ветер Хельхейма и чувство невыносимого одиночества. Быть мёртвым вновь мне совершенно не хотелось.
— Что ж, — вздохнул я, поднимаясь. — Поедем, посмотрим на моего брата конунга. Может быть, в пути память ко мне вернётся.
Мы подошли к конюшне. Торир вывел лошадей, и все они взволнованно заметались, заржали и поднялись на дыбы.
— Тише, тише! — воскликнул Олав, схватив одну из них за поводья.
Торир зло хлестнул вторую и выругался. Я хотел помочь с третьей, но понял, что причиной их волнения был я сам — мертвец, поднятый из могилы.
Я отошёл в сторону. Торир продолжал хлестать бедную лошадь.
— Ладно, ладно, не бей её! — проговорил я. — Они напуганы, но в этом нет их вины.
Когда я отдалился достаточно, кони присмирели.
— Похоже придётся мне идти пешком, — невесело хмыкнул я.
Олав и Торир поглядели на меня, а потом друг на друга, и во взгляде их было много тревоги.
— Это будет медленно! — буркнул Торир. — До ночи к жилью не дойдём, твари выползут из щелей и нападут на нас!
— Что ж, у нас нет выбора, — проговорил Олав. — Пойдём лесной дорогой, разведём костры. Огня они боятся.
— Какие же вы трусливые! — воскликнул я. — Тоже мне хирдманы конунга!
Я запахнул плащ и первым двинулся к воротам.
— Далеко топать до моего братца? — оглянулся я на спутников, которые всё еще стояли в нерешительности. — Идёте?
Олав намотал поводья моего коня к луке своего седла и тронулся. Торир затянул ремни на тюках своей лошади и направился следом.
— До Тронхейма несколько дней пути, — мрачно сказал Олав.
* * *
Мы шли по вязкой от грязи дороги, я перепачкался по колено в глине. На какое-то время обнажилась угольно-чёрная вершина горы, которая была видна из усадьбы Йорунн. Гора меня поразила правильностью формы. Но долго любоваться не пришлось: хмурые облака вновь закрыли её собой.
Пока мы шли, я долго размышлял о том, кем я был, как я жил прежде и за что был убит. Но расспрашивать своих спутников я не решался, опасаясь того, что они раскусят мою слабость или попросту солгут, ведь они не были мне друзьями.
Дорогу обступили тонкие деревца с поросшими мхом стволами. Ветви их были изящно переплетены между собой. Чем дальше мы шли по дороге и углублялись в чащу, тем крепче и выше становились деревья, но даже самые крепкие из них едва ли превышали рост два человеческих роста.
— Давай встанем здесь, — сказал Торир, нервно почёсывая бороду. — Нужно запастись дровами.
Олав кивнул.
Я был счастлив услышать о привале, потому что уже задыхался от усталости. Я был уверен, что с лёгкостью одолею дневной переход, не зря же в прошлом я был великим воином! Ведь я даже не нёс мешка! Но оказалось, мертвецы не были выносливы. От чрезмерного напряжения меня даже вырвало под кустами.
Торир принёс мне воды и расстелил тюфяк. Я лёг. Олав склонился ко мне и протянул длинный нож в кожаных ножнах:
— Это на всякий случай, Бальдр.
Я кивнул и положил нож под тюфяк. Вскоре передо мной заплясали языки пламени. Ночь быстро опустилась на лес. Олав и Торир натащили много стволов и развели костры так, что мы оказались внутри огненного круга. Лошадей расседлали и привязали здесь же, на противоположной от меня стороне. И они стояли, как вкопанные, их глаза были полны страха, но деваться им было некуда.
Мои спутники принялись готовить ужин, но я не хотел есть. Глотнув из фляги воды, отдающей болотной тиной, я отвернулся к потемневшему лесу и ощутил весь его холод и сырость. Как только настала ночь, и темнота сузила мир до круга, освещенного костром, в моей душе вновь заскрипел страх. Я глядел через языки пламени в темноту, и она до боли напоминала бескрайние замёрзшие просторы Хельхейма. Моё сердце обливалось страхом.
— Ты чего так далеко уселся, Тори? — послышался у меня за спиной тихий голос Олава.
— Ярл так воняет, что перебивает мой аппетит, — проворчал Торир.
Я вздохнул и закрыл глаза. Перед моим внутренним взором вновь возник амулет на шее женщины. Я всё пытался вспомнить, кто она.
«Может быть, ты ждёшь меня где-нибудь? Десять лет не такой уж большой срок», — надеялся я.
Эти мысли согрели моё сердце.
Наверное, я задремал, но неясный шум вернул меня в сознание. Шум, похожий на рычание, нарастал, и я открыл глаза. Круг огня в двух местах прогорел. Олав спал, а Торир сидел, склонив голову к коленям, и очевидно задремал в карауле. Я поглядел в темноту леса и увидел несколько светящихся зелёных огней. Они мерцали за листвой и приближались. С каждым мигом огней становилось всё больше. И тут я увидел их…
2 Гостья
— Торир! Олав! — закричал я. — Вставайте!
Я вскочил на ноги и выхватил нож.
— Бесполезно! — кивнул Олав, выдернув из огня горящую головешку. — Возьми огонь, Бальдр! Они его боятся!
— Проклятье! Что это за твари? — выругался я и поднял горящую палку.
— Варги из-под горы! — рявкнул Олав. — Они из другого мира и наше оружие бессильно!
— Нам не уйти живыми! — взревел Торир, взяв охваченное огнём полено. Движения его были скованными и обречёнными.
Я разворошил костры так, чтобы замкнуть прогоревшие участки, Олав сделал тоже самое со своей стороны.
Чёрные тени с горящими глазами приближались. Я смог разглядеть тварей лучше: они были покрыты шерстью, она переливалась как клубившийся чёрный дым. Передние лапы были мощными, пасти напичканы острыми клыками. Звери обступали нас кольцом.
— Проклятье, — стиснул я зубы.
Лошади заржали, я обернулись. Торир отвязал коня и запрыгнул на его голую спину: все сёдла лежали в стороне.
— Нам не спастись! Нужно уходить! — простонал он, пускаясь галопом через костёр в чащу, прочь от варгов.
