— Подожди, — сказал Кетиль. — Дай я помогу.
Мой хирдман оказался рядом и закинул себе на плечо мою руку.
— Кетиль, как Йорунн, где она? Ты давно её видел? — вдруг вспомнил я.
— Она… — опустил взгляд воин. — Она при смерти, лежит в женской половине.
— Проводите, я должен её увидеть.
— Да ты сам еле живой… — буркнул Годи.
Я заметил, как от моего желания увидеться с Йорунн лицо Маргрет побледнело.
— Ведите, — приказал я.
Йорунн лежала на постели, бледная. Хотя, куда уж бледнее. Я так ясно увидел в её сморщенном лице черты той девушки, с которой мы убегали по лесу от Хассера.
— Йорунн, слышишь? — я сжал её руку, и глаза старухи слегка приоткрылись, но были застланы белёсой пеленой. — Ты убежала от него, — улыбнулся я, присев к ней на край постели.
— Пока ты его отвлекал, мне удалось спрятаться, — чуть растянула губы она.
— Я рад, что ты очнулась. Как ты себя чувствуешь?
— Как может себя чувствовать старуха? — прохрипела она, уголки её губ опустились вниз. — Я рада, что ты пришёл и принял то, что должен был принять. Мне уже не помочь, но ты можешь спасти многих людей, милый, сделай это.
— Меча нет… — проговорил я в отчаянии, сделав глоток из кубка.
Йорунн слабой рукой потянулась к столу, что стоял возле изголовья и нащупала сверкающую в свете лампы брошь.
— Возьми это, — вложила она мне в ладонь холодный металл — частицу Эйсира. Я отставил кубок на стол и принялся рассматривать брошь.
— Сделай меч снова, Бальдр! Разрушить смог, сможешь и создать! — прокряхтела старуха. — Отбери свои подарки у родичей и отлей заново…
— Я думал об этом, Йорунн, неужели ты меня совсем за дурака держишь? Но часть меча у Матери, а её нет в Истлаге, она никогда не вернётся.
— Будет у тебя меч поменьше, ничего в этом такого нет, почему вы, мужчины, так об этом переживаете?
— Хорошо, Йорунн, я понял. Я отолью меч из того, что сумею добыть, — я сжал в руке брошь. — Я уже послал Рагги найти запястье Вали у него в усадьбе.
Старуха ласково улыбнулась.
— Вот и хорошо, милый. Наконец, ты начал действовать… А теперь иди, я снова теряю сознание…
— Йорунн, — склонился я к подруге, — не умирай пока. Я сумею защитить Истлаг от Хассера, обещаю тебе.
Йорунн закрыла глаза, и я не был уверен, что она дослушала меня. Я поцеловал её в лоб и пристально вгляделся на то, движется ли её грудь под покрывалом. Когда увидел, что движется, успокоился. Взял кубок и кивнул соратникам:
— Ведите меня отдыхать.
Мы разместились в небольшой комнатке в долгом доме, отделённой от большого зала толстой шкурой. Я сел на постель, она была тут широкая, как у меня в Хедвиге. Годи принялся меня раздевать, ворча под нос и тяжёло вздыхая.
Я допил мёд и протянул Кетилю кубок. Задумался, стоит ли напиваться: без кувшина, а то и двух мёда мне точно не уснуть сегодня — слишком тянули раны, слишком терзалась душа. Но завтра битва, я должен быть в ясном уме.
— Ещё? — спросил Кетиль.
— За ужином ещё один кубок и довольно. Где там еда?
Тут в комнатку вошли служанки. Сольвейг несла в одной руке бадью с дымящейся водой, в другой куль со свежей одеждой. В руках Орнеллы был кувшин мёда и огромное блюдо с мясом, сыром, лепёшками и зеленью.
Я попросил у Годи нож и принялся нарезать мясо помельче окровавленными руками. Девушки распахнули мою рубашку и ахнули.
— Ярл, как ты можешь так спокойно кушать, когда на тебе живого места нет, — удивилась Орнелла.
— Так я не живой, забыла? — хмыкнул я, протянув ей кусочек сыра на ноже.
— Нет, благодарю, ярл, сначала работа… — отказалась она.
Конечно, у самого всё болело, но ни одной женщине не понравится жующий сопли мужчина, разве что этот мужчина ее сын и ему три года от роду. Я дёрнулся, когда Сольвейг прикоснулась к ране. Умная девочка поняла, что я всё же живой, и стала действовать аккуратнее.
Кетиль наполнил кубки мёдом и протянул мне. Подогретый — то, что надо, я так замёрз, так устал.
— Ну, расскажи, как тебе удалось выбраться? — спросил Годи. — Ты удивляешь меня, Бальдр! И восхищаешь!
— Спасибо, Годи, ты тоже восхищаешь меня. Но лучше тебе не знать… Без путешествия в Хельхейм… вряд ли я смог бы уйти от Вали и Олава.
Я полулежал на застеленной шкурами скамье, жевал пищу и пил с соратниками. Сольвейг нежными пальчиками обтирала мне грудь тёплой водой, а Орнелла готовила перевязку для живота. С раной на ноге она уже закончила, туго перемотав бинтами, перед этим раздев меня до исподнего.
Удивительно, но я расслабился и сделался спокоен, несмотря на то, что завтра должна разыграться битва, какой Истлаг ещё не видывал. Мы всегда дружили с конунгами с большой земли, никто никогда на нас не нападал, это мы нападали на южных вождей, на западных, что жили далеко за морем и говорили на другом языке. Мы с конунгом Олавом и конунгом Харальдом были связаны давнишними кровными узами, у нас были общие предки, и конунг Олав, выходит, пошёл против своих же. Но кто его осудит, ведь его подначил Вали, наш с Хёрдом родной брат.
Занавесь сдвинула чья-то тяжёлая рука, я вышел из задумчивости. В комнатку вошёл Хёрд, опиравшийся на плечо Лейфа.
Служанки вытянулись, будто делали что-то неприличное. Возможно, они боялись, что в комнату войдёт королева Маргрет, страшно заревнует и накажет, Хёрда вряд ли девушки опасались, ведь он был слеп. Похоже, мои догадки оказались верны. Убедившись, что с Хёрдом никого, кроме Лейфа, нет, служанки вновь принялись заниматься моими ранами.
— Ну, что, как ты, Бальдр? — проговорил Хёрд.
— Живой пока. Садись, — я сдвинул ногу от края ложа, давая место.
— Откуда ты узнал, что Олав нападёт завтра? — спросил брат. — Ты говорил с ним?
— Да. Я был у него на ладье. Вали с ним. У них сегодня военный совет. А как твои дела, Хёрд? Ты подготовился к битве?
Брат глубоко вздохнул и плотно сжал губы.
— Разве можно к такому подготовиться… — признался он. — Завтра многим придётся погибнуть. Я этого не хотел. Предлагал Олаву землю. Предлагал даже подданство. Я не хотел войны.
— Ему не нужны наши гибнущие земли, которые скоро поглотит тьма. Ему нужны наши богатства, — покачал головой я.
— Ты не вспомнил, где меч?
— Вспомнил…
— Говори же! — потребовал Хёрд.
— Часть его у тебя на руке, — сжал я Хёрда за запястье. — Я расплавил меч, сделал из него украшения и раздал близким.
Хёрд снял запястье и протянул мне.
— Отлей меч заново, спаси Истлаг, Бальдр!
