В зал вошёл Рёйрик в сопровождении сына. Позади них плелась Лагретта с опущенной головой.
— О, Бальдр, встал? Хорошо! — проговорил старый хирдман.
Сын подвёл его ко мне и помог сесть на скамью напротив.
— Завтра мы отправимся в путь, в мою усадьбу Фьялвик. Да, давно я там не был, почти десять лет…
«К чему все эти разговоры?» — подумал я и наполнил себе кубок. Я был зол и желал, чтобы от меня все отстали.
— Бальдр, я хочу оставить Лагретту тебе. Будет следить за домом и греть твою постель.
От удивления я приподнял брови.
— Не надо, — выдавил я даже не взглянув на женщину, стоявшую за спиной у Рёйрика.
— Хмель не сделает тебя счастливым, а женщина может! — настаивал старый хирдман. — Подумай.
Рёйрик махнул рукой сыну, и тот помог ему подняться.
Лагретта продолжала стоять у стола, перебирая пальцы.
— Садись, — приказал я. — Ты сама попросила остаться?
— Как ты понял? — Лагретта села, и взгляд её заблестел.
— Ты молодая и бездетная. Старшие жёны Рёйрика властвуют над тобой — тебе достаётся много работы. Но мечтаешь ты о положении повыше.
— Я… Да, ты прав… — Лагретта покраснела. — Ты не примешь меня?
— Ну, почему? — пожал я плечами, взглянув на опустевший дом. — Мне это тоже выгодно, ведь тебя наверняка научили делать свою работу хорошо? Занимайся домом. Но спать я буду один.
Лицо Лагретты воссияло. От радости она сцепила руки в замок и придвинулась ко мне.
— Если у тебя проблемы, то есть средства…
— Моя проблема не там, а тут, — указал я пальцем со штанов на грудь.
Девушка нахмурила брови и поникла. Бедная девочка не видела в жизни настоящей любви. Ничего не видела, кроме старого хирдмана. Мне было её жаль. Я поглядел на неё, на её гладкую кожу и нежные черты, и дал себе слово, что не буду её неволить. Если полюбит кого — отпущу.
Я вышел на двор, чтобы справить нужду. Пока брёл до отхожего места, то видел что по всей усадьбе царит суета. Не только Рёйрик с семейством готовился к отъезду, но и все соратники, и многие работники. Краем уха я услышал тревожный разговор пастухов о том, что перегнать овец под Фьялвик почти невозможная задача.
Темнело. Облегчившись, я брёл обратно, вдыхая полной грудью запахи навоза смешавшиеся с благоуханием летнего луга. Ветер холодными порывами бил мне в лицо и вытряхивал на голову капли мороси.
На земляной стене загорались огни. Я увидел Рёйрика, который взбирался по ступеням наверх, опираясь на палку.
— Держись за меня, — сказал я, подойдя.
— Бальдр! — вздохнул старый хирдман, оперевшись мне на плечо. — Сегодня ты сам решил провести осмотр? Вовремя. Давай я тебе всё расскажу.
Мы преодолели лестницу и оказались на стене, опоясывающей усадьбу. В нескольких местах вал расширялся, образуя наверху широкое место для кострища. Под каждым расширением стояла лестница, и стол навес с дровами и бочонками с маслом.
— Раньше этой стены не было, верно? — задумался я, силясь вспомнить.
— Не было. Но пришлось построить. Стена достаточно высока, и варги её преодолеть не могут. Летом они не такие бойкие, почти не приближаются, но для предосторожности мы каждую ночь зажигаем огни. В прошлом году люди видели йотунов, и я приказал выкопать ров, чтобы стена снаружи казалась выше!
— Выглядит безопасно, — кивнул я. — Жить можно.
— Нельзя, Бальдр! — покосился на меня Рёйрик. — Видишь те деревья?
Я поглядел на темнеющую в зареве заката кромку леса.
— Вижу.
— Ещё пять лет назад лес подступал почти под самые стены Хедвига. Но теперь он стал вдвое меньше! Деревьев скоро не останется, и нечем будет разжигать огни и не из чего строить дома.
Я вздохнул, не находя, что ответить.
— Давай сядем, — указал Рёйрик на низенькую скамью.
Мы сели. Старый хирдман всё ещё переводил дыхание после подъёма, утробно вздыхая. Я потуже завернулся в плащ и убрал от лица волосы, которые раскидал ветер.
— Через три месяца наступит долгая ночь, — проговорил Рёйрик. — И вот тогда твари, гонимые голодом, полезут на стены. И будут лезть, пока землю вновь не озарят лучи солнца. Хорошо бы до того времени ты вспомнил, где твой меч. Ведь ты останешься здесь один. Завтра я со своими людьми покину твою усадьбу.
— Рёйрик! — возмутился я. — Почему все люди уходят с тобой? Где те, кто жил тут в мои времена?
— Где они?! — изумился Рёйрик, и старые глаза его заблестели. — Где люди, которые позволили войти в дом и убить своего ярла?! Я всех прогнал! Всех!
Мы поглядели в глаза друг другу, и мне сделалось стыдно.
— А ещё они не верят, что ты сможешь их защитить. Люди видят, что ты пришёл в их общину, опустошил запасы хмеля, ты никого не ценишь и никому не рад, смотришь на всех так, как будто хочешь убить. Так?
Я кивнул, но вины своей не чувствовал.
— Я знаю, что после того, что с тобой сделали, тебе трудно верить людям и тем более защищать их, — произнёс Рёйрик совсем уж откровенно. — Но и раньше ты не был святым. Да, ты был открыт и щедр, но также бывал и заносчив. Да, тебя уважали. Но уважали не потому что любили, а потому что боялись.
— Замолчи, старик, — хрипло проговорил я и поднялся.
У меня заныла рана, и в груди стало как-то погано. Ветер хлестнул меня по лицу, оцарапав крупинками замёрзшей влаги. Перед глазами у меня замелькали зелёные огоньки. Я зажмурился, но когда открыл глаза вновь, огоньки не исчезли.
— Ты тоже это видишь, Рёйрик?
— Вижу, — мрачно ответил старик.
— Тревога! — раздался крик караульных. — Твари идут! Запереть ворота!
Я увидел вышедших из темноты леса варгов. Они быстро приближались к усадьбе.
4 Хозяин усадьбы
— Зажигайте костры! — приказал Рёйрик.
Воины вскарабкались на стены и убрали с кострищ укрывающие их от дождя пологи. Я помог уложить дрова и принёс масло. Огонь мгновенно вспыхнул, и от его жара стало тепло.
Рёйрик стоял, оперевшись на палку, и тревожно глядел вниз, в темноту под стеной. Я подошёл ближе и тоже поглядел вниз. Ров заполонили твари, и глаза их напоминали светлячков, сидящих в траве. Только светлячки эти сидели беспокойно, сновали туда-сюда, будто примеривались, где лучше забраться по стене. Звери рычали, ветер закладывал уши, танцующее пламя ослепляло, и я не мог успокоить дрожь, которая меня объяла.
Я взял из огня горящую палку и бросил её вниз, в варгов, которые слишком активно пытались подтянуться по стене. Мне удалось их согнать, но в другом месте звери вновь принялись карабкаться.
