20 мая 1981
Милая Анимант,
уже три недели как я вернулся в Лондон, и кажется, что здесь вообще ничего не происходит. Знаю, что влюбленные пишут друг другу романтичные строки, но я не знаю, о чем тебе рассказать.
Дела в библиотеке идут как обычно. Оскар и Коди, на удивление, рады моему возвращению. Они постоянно спрашивают о тебе. Особенно Коди.
Новость о нашей помолвке распространилась молниеносно. Господи, как может быть такое, что нечто, о чем я никому не говорил, все равно известно каждому? Не понимаю любовь людей к сплетням.
Даже миссис Кристи уже все знает и передает привет.
Должно быть, что-то случилось. Потому что обычно она в страхе убегала, как только я заходил в дом. А теперь, кажется, чувствует, что в праве удостаивать меня минутными монологами. Как будто у меня нет других, более приятных дел.
Мир сошел с ума.
К счастью, через неделю ты возвращаешься в Лондон. Это безумие должно закончиться. Я не знаю, как справиться с этим в одиночку, говорю лишь, чтобы они обращались к тебе.
Пару дней назад в библиотеку пришла твоя подруга, Элиза Хэммильтон, чтобы передать сообщение от мисс Брэндон-Уэлдерсон. Почему ты никогда не упоминала, что мисс Хэммильтон ее подопечная? Или я просто забыл?
По крайней мере, общаться посредством писем гораздо приятнее, чем когда она сама приходила сюда. В основном потому, что свободное место в шкафу я заставил книгами.
Помимо этого, мисс Хэммильтон лично извинилась передо мной за пиратский сговор, который вы вдвоем придумали. Она действительно дерзкая девушка, которую просто облачили в элегантные наряды, чтобы создать видимость приличия.
Я не могу не поздравить тебя с таким выбором близких людей. Мне очень льстит, что ты окружаешь себя теми, кто может мне понравиться.
Также меня почтил и твой дядя. Однако я не знаю, как истолковать его поведение. Жгучая смесь подавленного гнева и неизбежность принять меня как члена семьи. Я бы громко посмеялся над ним, если бы не боялся, что потом он откусит мне голову.
Серьезно. Мир свихнулся. Возвращайся скорее, пока и я не потерял рассудок.
Чем бы все закончилось, если бы мужчина с моими недостатками характера начал обсуждать с другими людьми нашу помолвку? Не могу представить, какой вред я мог бы нанести в таком случае.
Возьми с собой, пожалуйста, роман «Путешествие Джексона Троуга в Индию». Мне не удалось закончить его, пока был у вас.
Со всей любовью, доступной моему сердцу.
Твой Томас
Томас Рид
У меня слабость к угрюмым мужчинам. Молчаливым, которых нужно сначала разгадать. С которыми нужно провести много времени, прежде чем понять, что они думают и чувствуют, потому что их нелегко считать.
Даже если ты выдумал их сам.
Томас Рид был сложной задачей не только для Анимант, но и для меня. Как прописать человека, который поначалу должен казаться неприятным, хотя ты любишь его с самого начала?
С момента знакомства Анимант узнает его как грубого высокомерного мужчину, который смотрит на нее свысока и засыпает работой, чтобы как можно скорее избавиться от нее. Но с каждым новым аспектом, который она о нем узнает, его образ в ее глазах меняется.
Мне всегда было крайне важно, чтобы характер мистера Рида не изменился. Я не хотела истории о том, где он сперва является ужасным подлецом, но благодаря растущим чувствам к Ани бросает свои дурные привычки. Я хотела создать персонажа с неизменным характером.
Вначале он груб и по-прежнему остается таким и в конце, поэтому, оставаясь верным себе, продолжает задевать Анимант, одновременно делая ей комплимент.
Что меняется, так это позиция Анимант. Она понимает его точку зрения, его ценности и что его характеризует.
Кроме того, через него она предваряет и свои собственные ошибки, как в зеркале, даже если она не видит этого в первых главах «Книжных хроник».
Это создает возможность возникновения конфликта.
Больше всего я люблю описывать эмоциональные переживания, горячие споры и ссоры. С Анимант и ее библиотекарем мне было особенно приятно, когда их упрямые головы сталкивались друг с другом.
В душе у мистера Рида,
или Что на самом деле произошло между последней главой и действительно последней главой
«Просто какая-то девушка», – подумал он, впервые увидев ее. Когда она вместе со своим дядей появилась в библиотеке с высоко поднятой головой и осанкой богатой леди, полагавшей, что мир что-то ей должен, он мог думать только о том, как в кратчайший срок выгнать ее из своих священных залов.
Как он мог предположить, что ее глаза так блестели не потому, что снаружи дул пронзительно-холодный ветер, а потому, что она ощутила то же самое, когда он сам впервые вошел в библиотеку. Поток книг, заставляющий сердце забиться, и покалывающие завитки знаний.
Он думал, что избавиться от нее будет легко. Задача довести избалованную девушку до грани отчаяния казалась ему тогда все равно что детской игрой.
Но то, что он сейчас чувствовал, не имело уже никакого отношения к детским играм.
Снаружи не переставая шел снег, и звенящий холод давил на оконные стекла. Подавленный Томас Рид плотнее завернулся в свое пальто, так как не удосужился разжечь камин в соседней комнате, и запретил себе думать о том, что бы сделала она, будь сейчас здесь.
Потому что ее здесь не было. И это к лучшему.
По крайней мере, он продолжал убеждать себя в этом, цепляясь за эту мысль, как за спасательный круг в открытом море.
С усилием он снова сосредоточил свое внимание на письме, которое писал, и раздраженно выдохнул, когда заметил, что уже оставил несколько клякс на бумаге перьевой ручкой, пока его разум был затуманен.
Черт возьми, что происходит с ним сегодня? Разве с неделями не должно становиться лучше? Разве не говорят, что время лечит?
Он отложил пишущий инструмент куда-то в ужаснейший хаос на его столе и решил вернуться к написанию письма позже. Слишком мало концентрации.
Чтобы получить ее, ему нужно больше спать. Но сон оставил его после того, как он разобрал ящик с последними доставленными книгами, которые пришлось заменить после происшествия с чемоданом.
