Книга Чужое сердце, страница 18. Автор книги Джоди Пиколт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Чужое сердце»

Cтраница 18

Клэр принялась срывать кардиоиндикаторы с груди.

– Что ж, – сказала она с нарочитой беспечностью, хотя я слышала, с каким трудом она подавляет слезы, – суббота коту под хвост.

– А знаешь, – сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал, – тебя, между прочим, назвали в честь одной святой.

– Правда?

Я кивнула.

– Она основала группу монашек, которая называлась «Бедные Клэр».

– А почему ты выбрала именно ее?

«Потому что, когда ты родилась, акушерка, передавшая тебя мне на руки, покачала головой и сказала: «Наконец-то эти заплаканные глаза посмотрят на что-то красивое». Так оно и было. А Клэр считалась покровительницей всех, кто страдает от глазных заболеваний. Я хотела, чтобы ты была защищена с той самой секунды, когда я вымолвила твое имя».

– Мне просто понравилось имя, – соврала я и протянула Клэр футболку.

Сейчас мы выйдем из больницы, возможно, поедим шоколадного мороженого в кафе и возьмем напрокат фильм со счастливым концом. Выгуляем Дадли, покормим его. Будем вести себя так словно этот день ничем не отличался от других. А когда она уснет, я зароюсь лицом в подушку и позволю себе прочувствовать все, что не решалась чувствовать сейчас. Стыд за то, что с Клэр я прожила уже на пять лет дольше, чем с Элизабет. И вину за то облегчение, которое я испытала, узнав, что пересадки не будет, ведь операция могла с равным успехом убить Клэр и спасти ее.

Клэр надела свои высокие розовые кеды.

– Может, я стану одной из «Бедных Клэр».

– Но святой ты все равно не станешь, – напомнила я. И про себя добавила: «Потому что я не дам тебе умереть».

Люсиус

Крэш Витал поджег себя вскоре после того, как Шэй воскресил Бэтмана-малиновку.

Импровизированную спичку он изготовил по известному всем методу: выкрутил флуоресцентную лампочку из гнезда и поднес пучок металлических иголок к розетке, но на достаточном расстоянии, чтобы та соприкоснулась с электрической дутой. Засуньте туда клочок бумаги – и у вас в руках настоящий факел. Крэш разорвал несколько журнальных страниц и разложил их вокруг себя. Когда Техас принялся звать на помощь, камера уже наполнилась клубами дыма. Прибежали надзиратели с пожарным шлангом, работающим на полную мощность, и мы услышали, как Крэш ударился о дальнюю стену, снесенный струей воды. Тогда его, вымокшего до нитки, пристегнули к носилкам. Волосы у него на голове слиплись, а глаза горели безумным огнем.

– Эй ты, Зеленая Миля! [9] – крикнул он, когда его уже увозили с яруса. – Почему ты не спас меня?

– Потому что птица мне нравится, – пробормотал Шэй.

Первым рассмеялся я, затем Техас. Джоуи тоже захихикал, но только потому, что Крэш не мог заставить его замолчать.

– Борн, – сказал Кэллоуэй, и это были первые слова, которые он вымолвил после возвращения птицы, – спасибо.

Повисла напряженная тишина.

– Он заслуживал еще одного шанса, – сказал Шэй.

В открывшуюся дверь вошли офицер Смит с медсестрой: привычный вечерний осмотр. Первым делом Альма отправилась в мою камеру. В руках она держала стандартный комплект таблеток.

– Судя по запаху, кто-то устроил здесь барбекю, а меня пригласить забыл. – Она подождала, пока я загружу жменю пилюль в рот и запью ее водой. – Спокойной ночи, Люсиус.

Когда она ушла, я подошел к двери камеры. По цементному помосту стекали струи воды. Но Альма не ушла – она остановилась у камеры Кэллоуэя.

. – Заключенный Рис, может, вы наконец впустите меня и позволите взглянуть на вашу руку?

Кэллоуэй сжался в комок, защищая зажатую в ладони птицу Мы все знали, что он держит Бэтмана, и одновременно затаили дыхание. А если Альма ее увидит? Сдаст?

Хотя я, конечно, понимал, что этого Кэллоуэй не допустит: отпугнет ее бранью и угрозами, прежде чем она приблизится к нему. Но не успел он вымолвить и слова, как мы услышали мелодичное чириканье – причем доносилось оно из камеры Шэя, а не Кэллоуэя. Тут же прозвучал ответный клич: малиновка искала себе подобных.

– Что это за чертовщина? – удивился офицер Смит, оглядываясь по сторонам. – Откуда этот звук?

Щебет вдруг донесся из камеры Джоуи, а следом – еще тоньше – из камеры Поджи. Не веря своим ушам, я услышал чириканье даже где-то у своих нар. Осмотревшись, я прикинул, что источник находится за вентиляционной решеткой. Неужели тут расплодилась целая колония малиновок? Или это проделки Шэя, оказавшегося не только волшебником, но и умелым чревовещателем?

Смит прошелся по всему ярусу, прикрывая уши руками; заглянул в слуховое окно и в душевую, но безрезультатно.

– Смит? – окликнул его по громкой связи офицер из аппаратной. – Какого хрена там творится?

В таком месте все быстро изнашивается, и терпимость не исключение. Здесь сосуществование выдают за умение прощать. Ты не учишься любить то, что прежде ненавидел, ты просто вынужден жить с этим. Именно поэтому мы подчиняемся, когда нам велят раздеваться; именно поэтому мы снисходим до шахматных турниров с совратителями малолетних; именно поэтому мы перестаем засыпать в слезах. Ты просто живешь и не мешаешь жить другим – со временем этого становится вполне достаточно.

Возможно, этим можно объяснить и следующий поступок Кэллоуэя. Не говоря ни слова, он просунул в окошко мускулистую руку с татуировкой «Анита Брайант» [10] на бицепсе.

– Я не сделаю тебе больно… – пробормотала она, глядя на пятна новой, еще светло-розовой, пересаженной кожи. Она натянула резиновые перчатки, извлеченные из кармана, и руки ее стали такими же лилейно-белыми, как у Кэллоуэя. И – хотите верьте, хотите нет, – но как только Альма коснулась его, шум мгновенно стих.

Майкл

Священник обязан отправлять службу каждый божий день, даже если никто его не слушает (такое, впрочем, случалось крайне редко). В таком крупном городе, как Конкорд, всегда находилось хот несколько прихожан, которые уже читали молитвы по четкам, когда я выходил в своем церковном облачении. Я как раз дошел до той части проповеди, где говорится о чудесах.

– «…ибо это есть плоть моя, которая за вас отдается во оставление грехов», – прочел я, после чего преклонил колена и вознес тело Христово.

Вопросом, который по популярности уступал лишь вопросу «Как это так, что Бог – это Святая Троица?», был вопрос пресуществления. Множество людей, далеких от католицизма, расспрашивали меня насчет консекрации – обряда, во время которого частицы хлеба и вина действительно обращались Плотью и Кровью Христовыми. Я отлично понимал смущение, одолевавшее этих людей: ведь если это правда, то акт причащения приобретает черты каннибализма. И если это превращение происходит на самом деле, почему мы его не видим?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация