Пары распределились для нового танца и выстроились по местам, а я чудом избежала нежелательного приглашения от навязчивого мистера Барлоу, вовремя успев спрятаться за вишневым деревом, которое своей раскидистой кроной бросало тень на танцплощадку.
– В вашей танцевальной карте найдется еще место для меня? – вдруг послышался чей-то голос, и я от испуга так и подскочила и едва не потеряла свою золотую диадему.
Рядом со мной, прислонившись к гладкому стволу дерева, стоял Бенджамин Грин. Он осторожно улыбнулся, чтобы показать мне, что что-то не так.
– О да. Только вот господин, с которым я пришла и как раз собиралась потанцевать, куда-то пропал, – ответила я с улыбкой и осторожно потянула его за руку. – Что такое? – тихо спросила я.
Он осторожно погладил меня по руке, и я снова ощутила покалывание в животе и придвинулась к нему поближе.
– Мне немного не по себе, – признался он, и меня, как всегда, очаровал его спокойный тон.
– Отчего же?
Он переплел наши пальцы, поднес мою руку к своим губам и нежно поцеловал тыльную сторону моей ладони, и мне вдруг захотелось, чтобы мы оказались где-то совсем одни, а не прятались за старым вишневым деревом на шумном, полном людей празднике.
– Я… мы можем немного пройтись? – попросил он, и я бы заволновалась больше, чем он, но он смотрел прямо мне в глаза, и это немного успокаивало.
В его прекрасных синих глазах отражалось летнее солнце, и я видела в них радость предвкушения чего-то захватывающего, которая передалась и мне, отчего сердце тут же забилось чаще.
Вместо ответа я скорее потянула его за собой.
Узенькая тропинка, вдоль которой располагались ухоженные клумбы, вела дальше от суеты, к лабиринту из живой изгороди. Сейчас он был насыщенно-зеленым и казался поистине сказочным.
По дороге мы молчали, только гравий хрустел под моими туфлями и его ботинками, да в воздухе гудели насекомые. Я то и дело посматривала на него, чтобы только убедиться, что он тоже смотрит на меня. Мы тихонько посмеивались над нашими переглядываниями, точно это была детская игра, но беспокойство во мне росло. Отчего он так смущен?
И вот мы скрылись в лабиринте, листья которого приглушали звуки музыки и разговоров.
– Хочешь поцеловать меня? Так сделай же это здесь и сейчас, лучшего места и момента ты не найдешь, – предложила я, чтобы хоть как-то ослабить повисшее между нами напряжение. Но он только крепче сжал мою руку.
Он не засмеялся, не улыбнулся, его лицо оставалось неподвижным, как маска, и мне очень хотелось знать, о чем он думает.
– А если я хочу спросить о женитьбе, здесь и сейчас, я могу это сделать? – вдруг спросил он, и я поперхнулась от неожиданности. Все слова и выражения, которые только что вертелись у меня на языке, тотчас забылись, и все мысли куда-то улетучились. – Элиза Хеммильтон, – он с таким благоговением произнес мое имя, что я не осмелилась его прервать. – Ты хочешь выйти за меня замуж?
Мое сердце пропустило удар.
Я так мечтала об этом моменте. Сотни раз, ночью и днем.
У меня иногда было ощущение, что мне просто пригрезилось, что мужчина, которого я очень давно любила, наконец-то ответил взаимностью на мои чувства. Так могла ли я вообразить, что он задаст мне тот самый вопрос?
И откуда мне было знать, что для такого случая следовало бы репетировать, что и как я ему отвечаю, чтобы не стоять сейчас перед ним, как птица, внезапно разучившаяся петь?
– Да, – хрипло прошептала я, потому что мой голос мне не повиновался. – Да! – произнесла я тверже, громче и увереннее. Боже, я едва могла дышать.
Сердце едва не выпрыгивало из груди, когда я смотрела на счастливую и радостную улыбку Бенджамина. Его глаза блестели, и сам он покраснел от нахлынувших эмоций. Порывисто обняв его за шею, я крепко поцеловала его. Я целовала его губы, его щеки, родинки на шее и прижалась к нему так крепко, что теперь мы оба задыхались.
– Я люблю тебя, Лиз, – прошептал он, целуя меня за ухом, вызывая у меня хриплый и едва слышный смех.
– Я люблю тебя, Бен, – прошелестела я, наслаждаясь новыми пьянящими ощущениями. – Долго же ты собирался с духом, чтобы спросить об этом, – пошутила я, и он так нежно улыбнулся, что я совершенно потеряла голову.
– В противном случае ты бы сделала это за меня. Все-таки не хотелось, чтобы ты украла у меня эту возможность, – заявил он, и я крепче прижалась к нему, довольная, как сытая кошка.
– Ты не понимаешь. Преимущество быть самостоятельной женщиной заключается в том, что она может делать все сама, но не должна, – продолжила я его шутку, и он вновь прижался своими губами к моим.
Быть с ним наедине ощущалось слаще меда, но вдруг нашу идиллию прервал чей-то пронзительный крик.
Встревоженная, я вырвалась из объятий Бенджамина, он взял меня за руку, и мы побежали по лабиринту в сторону лужайки, где остались все гости.
Но продвинулись мы недалеко, столкнувшись со старенькой миссис Росс.
– Что случилось? – спросила я у нее, но в следующую секунду сама все увидела.
В одном месте из живой изгороди торчали две ноги в тонких чулках и атласных туфельках, расшитых цветами.
Я еще не пришла в себя после предложения Бенджамина, и мысли мои были очень далеко от земли, так что я не сразу осознала, что вижу перед собой. Понадобилось некоторое время, чтобы окончательно вернуться с небес на землю.
– Бенджамин, – выдохнула я, и он проследил за моим взглядом.
Не прошло и секунды, как появились другие, и все они кричали наперебой. Мистер Голден и сэр Перси помогли бедной миссис Росс, а новоиспеченная миссис Хиггинс при виде ног, торчащих из изгороди, упала в обморок. Бенджамин поспешно бросился вперед и поймал ее еще до того, как могло случиться худшее.
А я осторожно обогнула заросли, чтобы посмотреть на женщину с другой стороны.
Она лежала на животе, лицом в землю. Не похоже, что она просто споткнулась и упала. Она будто решила вздремнуть. Средь бела дня, в лабиринте из живой изгороди, во время чужой свадьбы.
В этом зрелище было что-то чрезвычайно жуткое, и по всему моему телу, несмотря на послеполуденную жару, побежали мурашки, а пульс тотчас ускорился от напряжения.
– Пропустите! Пропустите меня! Я из полиции! – послышался знакомый голос, и краем глаза я увидела Эвана Миллера, протискивающегося через толпу.
За ним следовал Джейми, и они оба подошли ко мне, когда заметили меня. Мы все уставились на лежащую на земле женщину.
– Она ранена? – беспокойно спросил меня Джейми, и я пожала плечами.
– Я знаю не больше твоего, – хрипло откликнулась я.
Тем временем Эван Миллер опустился на колени, не жалея о том, что теперь его шикарный костюм весь запачкается землей.
