Он не сопротивлялся. Это было не в его духе. В конце концов, он не хотел опозорить ни себя, ни меня. Или он знал, что в этих кругах невежливо оставлять даму в стороне, и поэтому пошел со мной. Во всяком случае, я бесстыдно этим воспользовалась.
Мы быстро нашли место в ряду, и церемониймейстер объявил следующим танцем размашистый англез.
Мне больше всего нравятся танцы, где раскачивается из стороны в сторону юбка, а ноги буквально летают по полу. Мои самые любимые – конечно, шотландские, но их чаще всего танцуют в портовых пабах, а вот на балах здесь, в Вест-Энде, подобное вряд ли можно представить. И это даже печально.
Стоя в одном ряду с джентльменами, искренне любящими танцы и балы, мистер Грин казался еще жестче и напряженнее, чем обычно. Нервозность была написана у него на лбу, и он бросил на меня сердитый взгляд, который должен был еще больше проиллюстрировать мне, что он не в восторге от сложившейся ситуации.
Я в ответ улыбнулась так широко, что у меня заболели щеки.
– Прекратите думать, – беспечно сказала я ему и смело выдержала его взгляд, показывая тем самым, что ничуть не жалею о том, что сделала. – Это же просто танец, – добавила я, в глубине души прекрасно зная, что это вовсе не так. Это не просто танец. По крайней мере, не для меня.
Это был уникальный момент. Я была почти уверена, что мне больше не выдастся возможности потанцевать с мистером Грином, и мне бы очень не хотелось упустить выпавший шанс и потом всю жизнь об этом жалеть. Я с удовольствием предавалась иллюзии, что он, несмотря на свою скованность и неуверенность, ценил время, проведенное со мной, так же, как ценила его я.
Гневное выражение на его лице медленно разгладилось, а я все продолжала невозмутимо улыбаться, потому что не могла иначе. Я наслаждалась моментом напряжения, когда заиграла музыка, и мы все одновременно сделали первый шаг.
Мистер Грин подошел ко мне, и мое сердце забилось быстрее, когда мы сделали вместе поворот, совсем близко, но при этом даже не коснулись друг друга. Это походило на ту игру, в которую я с ним играла с момента нашего знакомства: вилась и кружилась вокруг него, но близко все же не подходила.
Может быть, это и была моя ошибка? Возможно, все дело как раз в том, что я всегда держалась от него на значительном расстоянии.
То, что все эти годы стоило мне таких усилий, теперь вдруг стало совсем легким. Шаги, последовательность, такт. Бенджамин Грин не уклонялся от меня, всегда был рядом, когда я двигалась в его направлении. А когда я протянула к нему руки, он крепко сжал мои пальцы.
Волнение захлестнуло меня, и внутри все перевернулось. Какие там бабочки в животе – мне казалось, что это гудят перед взлетом майские жуки!
С каждым шагом мистер Грин казался более уверенным, менее стесненным, и мы безупречно выполняли все фигуры, как будто никогда не делали ничего другого, только танцевали вместе. Вот он взял меня за руку и закружил так, что перед глазами все поплыло, как яркое красочное море.
Я рассмеялась и не сводила с него глаз, не отпускала его руку, даже когда песня закончилась, и все начали аплодировать.
– Ведь все прошло не так уж плохо, как вы представляли, верно же? – поддразнила я его, уводя в сторону, чтобы освободить место другим желающим потанцевать.
Он по-прежнему держал меня за руку, я чувствовала тепло его ладони, а его длинные тонкие пальцы переплелись с моими. Интересно, он сам это осознавал? Потому что я чувствовала, что вот-вот упаду в обморок.
– Возможно, вы были правы, – проговорил он. Я так любила, когда мне говорили эту фразу, даже если не знала, в чем именно я была, по его мнению, права.
– В каком отношении? – спросила я. Он глубоко вдохнул, оглянулся на гостей, которые уже начали новый танец, на яркие огни, пышно украшенный зал.
Он уже не выглядел таким нервным, как в начале праздника, его уши слегка покраснели после танца, а на губах играла усмешка. Мне это так понравилось!
– Иногда не думать – это даже полезно. И мне это сейчас очень помогло, – наконец ответил он и посмотрел мне прямо в глаза. А я все это время и не сводила с него взгляда.
В его глазах было столько нежности, что мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. Мне так захотелось остановить время, чтобы этот момент длился вечно, чтобы я могла проживать его снова и снова…
Но тут в нас едва не врезалась молодая женщина, и это вернуло нас обоих к реальности. Мистер Грин резко отпустил мою руку, а я поспешно подхватила девушку, потому что она чуть не упала. Подняв на меня глаза, она глупо засмеялась.
Ее щеки раскраснелись, глаза казались остекленевшими, и она почти не держалась на ногах. Она была пьяна.
Конечно, для такого бала это не казалось чем-то удивительным, но все же, пожалуй, немного рановато.
Пошатываясь, она побрела к группе других молодых дам, которые приняли ее к себе, чтобы и она могла заполнить пробел в своей танцевальной карточке.
– А кто на вашей карточке? – неожиданно спросил мистер Грин, и я с удивлением воззрилась на него.
– На моей танцевальной карточке? Никого там нет, – я специально снова ее вытащила и подала ему, чтобы он сам в этом убедился. – У нас есть дело поважнее.
Мы не спеша направились к выходу из зала, чтобы не тревожить других гостей, и прошли в большой салон.
– А вы удивительно хорошо танцуете, мисс Хеммильтон, – вдруг сказал мистер Грин. Казалось, эти слова уже долго вертятся у него на языке, и в его голосе звучало удивление.
– О, а вы, значит, думали, что я деревенщина неотесанная, так, мистер Грин? – упрекнула я его и наигранно обиженно поджала губы. – Бедная тощая глупышка из захолустья Лондона, которая годится разве что на то, чтобы читать вслух старикам? – не преминула я уколоть его, и мистер Грин рассмеялся.
Мое сердце. Боже мой, мое сердце. Оно так сильно колотилось, что стало даже больно.
Никогда прежде я не видела и не слышала, чтобы мистер Грин смеялся. Сколько раз я его поддразнивала, рассказывала забавные истории или просто кривлялась, как цирковая обезьянка, но уголки его рта ни разу не дрогнули.
Однако я знала, догадывалась, что за строгой маской скрывается нечто большее. Что-то аккуратное, изящное и мягкое, совсем как его почерк.
И вдруг стало совсем не важно, как в итоге пройдет этот вечер, хорошо ли, плохо ли. Бенджамин Грин рассмеялся, и этого у меня никто не мог отнять. Лишь это теперь имело значение.
– Будьте уверены, я вполне осознаю, что вы девушка со множеством талантов, – возразил он, даже не понимая, как сильно я к нему привязана и как важна мне его похвала. Я начала смеяться. Вряд ли он понимал, что именно сказал.
– Ах, мистер Грин, но сформулировали вы это весьма и весьма двусмысленно, – заметила я, и улыбка тотчас сползла с его лица, а в глазах мелькнул испуг.
– Что? Нет… Нет, это вовсе не так, – забормотал он, пытаясь исправить неловкость. А мне вдруг непреодолимо захотелось поцеловать его. Этого красивого, всегда сдержанного и замкнутого человека, которого я сегодня узнала с новой стороны.
