Это был Уильям Винтерглоу-младший.
Вот с ним я точно не хотела видеться после такой безумной ночи.
– Мисс Хеммильтон. Надо же, какой сюрприз, – он неестественно засмеялся, как будто очень удивился, что столкнулся со мной перед моим же домом.
У меня не было времени спорить или пререкаться с ним. Жизни моей дражайшей покровительницы, вероятно, в эту самую минуту угрожала серьезная опасность.
Я попыталась пройти мимо него, но он преградил мне путь и презрительно сморщил нос.
– А что это у вас за вид? Решили снова заползти в ту гнилую дыру, из которой вы родом? – с вызовом спросил он. Судя по его дыханию, которое полоснуло мое лицо, он был нетрезв.
Я бы хотела ответить ему какой-нибудь колкостью, например, что очень странно видеть его таким пьяным, хотя еще довольно рано. Но ничего удивительного в этом сейчас не было. Ведь это новогоднее утро.
В это время меня догнали мои спутники. Их явно смутило неожиданное появление Винтерглоу-младшего. Только во взгляде Бенджамина читался праведный гнев. Я видела, как он весь пошел красными пятнами, и весь его вид говорил о том, что он готов броситься в бой ради меня.
Ах, мой рыцарь, мой благородный рыцарь…
Но я тоже была вооружена и знала, как за себя постоять.
– Прочь с дороги! – процедила я сквозь зубы, поскольку Уильям, как видно, не собирался двигаться с места.
– Иначе что? – развязно поинтересовался он, наклоняясь ко мне. – Отправите свое письмецо…
Он не успел закончить фразу, потому что я положила руки ему на плечи и врезала коленом по самому чувствительному месту.
Теперь он долго никому не сможет заделать ребенка.
Он жадно ловил ртом воздуха, кряхтя от боли, а я бесцеремонно толкнула его в сугроб и скорее бросилась по ступенькам к двери.
Уильям Винтерглоу-младший барахтался в снегу, над чем весело потешались его приятели, оставшиеся в санях. Кто-то из них отсалютовал ему.
Я же тем временем распахнула дверь, даже не подумав о том, что надо бы постучать, и, споткнувшись о порог, влетела в вестибюль.
Из столовой слышался веселый смех, и я немного расслабилась. Если смеются, значит, пока все в порядке. Значит, время у нас есть.
– Мисс Хеммильтон, – так и ахнул Клиффертон, увидев меня в пыльном платье, с распущенными волосами и пятнами сажи на лице, будто я всю ночь спала на улице.
А в дом в это время вбежали еще мой кузен, Бенджамин Грин, Джейми и констебль Эван Миллер. Напуганный таким внезапным вторжением, Клиффертон чуть не опрокинул поднос, который он держал в руках.
– Где мисс Брэндон-Уэлдерсон? – выдохнула я. Меня в тот момент волновало только это.
– Она в столовой. У нее сейчас гости! – тут Клиффертон неодобрительно покачал головой. – Мисс Хеммильтон, вы не можете в таком виде…
Вероятно, он договорил эту фразу, но я его уже не слушала, так как дверь рядом с нами вдруг открылась, и на пороге появилась сама хозяйка дома.
На ней было великолепное кремовое платье, волосы украшены цветами.
– Элиза! – радостно воскликнула она. – Элиза!.. – с укоризной повторила она, приглядевшись к моему внешнему виду.
Неожиданно кто-то подошел к ней сзади, схватил за руку и втащил обратно в столовую.
Чашка, которую она держала в руках, упала на каменный пол и разбилась вдребезги. Я вскрикнула и бросилась за ней в маленький салон.
– Ни шагу дальше! – проревел Эрнест Пауэлл, и его голос дрожал от волнения.
Одной рукой он крепко держал мисс Брэндон-Уэлдерсон, а другой схватил нож.
Я замерла. В ушах у меня зашумело.
До сих пор я как-то слабо себе представляла, что от Эрнеста Пауэлла может исходить какая-то угроза. Он казался мне слабым и нерешительным, этот маленький, полноватый, вечно сомневающийся человек.
Но я его недооценивала. Сейчас стоявший передо мной человек был в полном отчаянии, и это делало его опаснее любого хищника.
Он приставил лезвие к бледной шее мисс Брэндон-Уэлдерсон.
Испуганное хныканье сорвалось с ее губ. Она растерянно смотрела на меня и никак не могла понять, что здесь только что произошло. Только что она еще угощала дорогих гостей, и вдруг ей начали угрожать оружием.
Я сама была потрясена, насколько быстро все вышло из-под контроля, но приказала себе сохранять спокойствие.
– Мистер Пауэлл, уберите нож, – приказала я мужчине, одновременно оглядывая комнату, чтобы оценить обстановку.
На столе было еще несколько чашек чая. Значит, он действительно пришел сюда еще до нас.
Проклятье! Должно быть, его напугало мое имя.
Краем глаза я уловила какое-то движение за своей спиной, и Пауэлл тут же вздрогнул.
– Отошлите прочь полицейского! – крикнул он, крепче прижимая нож к горлу моей покровительницы.
– Господи! – в панике простонала она, и я едва могла дышать.
Оказывается, Эван Миллер уже успел подойти ко мне почти вплотную и сейчас успокаивающе поднял вверх руки. Я настойчиво кивнула ему, и он, скрежеща зубами, отступил назад.
– Это мистер Леннокс там с вами? – резко спросил Пауэлл, и я медленно кивнула. – Пусть принесет чертежи! Где вы там их прячете?
– Я же сам не знаю где, – прохрипел Джейми позади меня, и я медленно, чтобы не провоцировать лишний раз Пауэлла, шагнула к механику, остановившись примерно в двух шагах. Я понимала: одно неверное движение, резкое дергание – и он причинит боль мисс Брэндон-Уэлдерсон.
Этого допустить было никак нельзя.
– Они наверху в моей комнате. Лежат на письменном столе, найдешь среди книг. Клиффертон покажет дорогу, – вполголоса проговорила я, видя в его глазах неодобрение. Разумеется, он не хотел отдавать Пауэллу чертежи, и я прекрасно его понимала.
Но какое значение имели теперь эти планы? Это всего лишь листы бумаги, а электрогенератор даже не работал. Соответственно, если Эрнест Пауэлл и сбежит с ними, они ему все равно ничего не принесут.
– Джейми, – решительно шикнула я, и тот глубоко вздохнул. Выбора все равно не оставалось. И он это понимал так же, как и я.
Поэтому он скорее направился к лестнице, и ступеньки заскрипели под его торопливыми шагами. Я не видела, как он поднимался, только слышала.
В пальто было ужасно жарко, но я не осмеливалась его снять. Мы просто стояли и ждали возвращения Джейми, и с каждой секундой нервозность Пауэлла все росла. На его лбу блестели бисеринки пота, и он крепче перехватил рукоятку ножа, потому что рука начала дрожать.
Мисс Брэндон-Уэлдерсон, моя гордая, смелая и непоколебимая покровительница, сейчас готова была разрыдаться и прикусила нижнюю губу, чтобы окончательно не потерять самообладание.
