Мы поднялись на четвертый этаж, и мужики стали что-то ввинчивать в стены, крепить, вязать и бегать туда-сюда. Я же уселась на подоконник с твердым намерением использовать это время с пользой и ответить на кучу писем в рабочей почте. Но… но так хорошо было сидеть тут — в полной тишине, прерываемой лишь редкими мужскими матами — что я сдалась и просто бездумно смотрела на пустырь.
Очнулась уже с сигаретой в руках. Когда я успела её вытащить из сумочки — фиг знает.
Наверное, она сама выпрыгнула. Что ж, оставалось смириться с этим и наслаждаться легким головокружением от первой за сегодня порции никотина.
Парни тем временем что-то делали прямо за соседней стеной, и я хорошо слышала их голоса.
— Слышь, Ник, — вдруг спросил Стрэнджер с плохо скрываемым любопытством, — а у вас что ли с Нереальной это…
— Что «это»? — ледяной тон орга должен был навести паренька на мысль, что тему для расспросов он выбрал не самую удачную, но тактичность, видимо, не была сильной стороной Стрэнджера.
— Ну типа мутите вы с ней? Это баба твоя?
— Еще раз её так назовешь, я тебе язык вырву, — спокойно пообещал Ник. — Лера — мой друг, понятно?
Стрэнджер хохотнул и что-то проговорил совсем тихо, я даже слов не разобрала.
Зато прекрасно услышала, как он внезапно сдавленно прохрипел:
— Твою мать, Ник, больно же…
— Так и планировалось, — ответил тот безмятежно, — будем учить тебя так, раз словами не понимаешь.
— Да понял я, понял.
Я тихонько улыбнулась. Меня совсем не обижало то, что паренек молотит языком что попало — тут и возраст, и попытка утвердить свое превосходство надо мной, но черт, как же было приятно, что Ник так рьяно лезет меня защищать. Даже если я в этом не нуждаюсь.
Очень хороший у меня… друг. Да, именно так.
Минут через десять работа была завершена.
— Лера!!! — заорал Ник. — Иди к нам, все готово!
Наконец-то.
Я пришла к ним в комнату, и Патрик хмуро осмотрел меня с ног до головы:
— Альпинизмом занималась?
— Нет, — честно ответила я. Мне всегда хотелось попробовать, но до секции я так и не дошла. А в то время, когда я играла в Энкаунтер, такие задания там не делали.
Если куда-то и надо было залезть, то исключительно с помощью рук, ног и товарищей — без всякой снаряги. Так что сейчас любопытно было ужасно!
— Тогда помогу тебе с обвязкой, — вздохнул он и взял с пола несколько широких ремней, соединенных между собой.
— Я сам, Патрик, — вдруг бросил Ник и забрал у него снаряжение.
— Вот сюда ноги просовывай, — он распутал две петли и придержал их, чтобы мне было удобнее. А потом осторожно подтянул вверх и закрепил на талии. Движения его рук были четкими, уверенными, он не пытался как-то специально меня облапать — все касания были только по делу. Но я вдруг смутилась, как школьница. Мне казалось, что у меня кожа горит в тех местах, где Ник до меня дотрагивался.
— И куда теперь? — нарочито громко спросила я, пытаясь скрыть смущение.
— Давай сюда, к окошку, — скомандовал Патрик, подвел меня ближе и закрепил у меня на поясе с помощью карабина длинную веревку, которая свешивалась с верхнего этажа.
— Это страховка, — объяснил Ник, — если вдруг упадешь, она тебя удержит. А теперь смотри, что надо сделать…
Я выглянула из окна и увидела трос, натянутый вдоль стены здания. Да-да, на уровне четвертого этажа. И кроме этого троса, собственно, там ничего больше не было.
— Тебе надо дойти по веревке вон до того окна, — рассказывал Ник спокойно, будто предлагал мне в соседний магазин за хлебом сбегать, — найти там код, а потом вернуться. Шагай осторожно. Если надо, опирайся руками о стену, можешь еще за страховочный трос держаться.
Ух ты! Я не ссыкло, конечно, но даже мой напрочь атрофированный инстинкт самосохранения как-то нехорошо заныл.
— Понял-принял, — бодро сообщила я всем и, встав на подоконник, шагнула на веревку. Ого. Шатается. Я сделала еще один шаг на пробу. Меня тут же закачало, и я, едва не соскользнув ногой со своего импровизированного каната, еле успела ухватиться за страховку. Умом я понимала, что если я упаду, ничего страшного не будет: просто повисну на веревке и все. Но телу было невозможно это объяснить — оно боялось. Боялось, но шло вперед. Шажок, еще шажок. Внутри будто пузырьки бегали от щекочущего нервы адреналина. Мне было страшно и одновременно классно. Как на аттракционе!
До окна я шла какую-то гребаную вечность, зато обратно за секунды добежала.
Наловчилась уже.
— Давай руку, — Ник ухватил меня за запястье и буквально втащил внутрь пятиэтажки, — умница, Лер! Очень круто.
— Правда? — засияла я. Внутри бурлила сумасшедшая энергия. Хотелось кричать, прыгать, обниматься — явный выплеск эндорфинов после пережитого адреналинового стресса.
Ник расспрашивал меня о задании. Все ли было понятно, насколько различим код, очень ли страшно для новичка (я сказала, что очень и предложила им добавить еще одну веревку, чтобы игрокам можно было за неё держаться). А потом вдруг взял меня за руку и осторожно провел пальцами по покрасневшей ладони, которая вся была в мелких ссадинах.
— Черт, не подумал даже. Надо было тебе перчатки дать, ты же все руки себе ободрала. Больно?
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Я ощущала себя живой. Сейчас все воспринималось в сотню раз острее, чем обычно: и приятно саднящие ладони, и щекочущий ноздри запах Ника, стоящего рядом, и тепло его тела, которое было от меня на расстоянии пары сантиметров. Даже краски вокруг будто стали ярче. И обычный индустриальный закат на фоне банального пустыря казался теперь сказочным зрелищем, на которое я уставилась с абсолютно детским восторгом.
— Была здесь на крыше? — спросил негромко Ник, подходя ближе. — Оттуда лучше всего закатами любоваться.
— Нет, ни разу.
— Хочешь?
Я кивнула.
— Пошли, — Ник подтолкнул меня в сторону лестницы и извиняющим голосом проговорил, — парни, соберете без меня веревки? Крепления все оставляем, чтобы в пятницу быстро локацию подготовить. Остальное увозим, чтоб не растащили.
— Соберем, — проворчал Патрик и кивнул Стрэнджеру, — давай, пацан, дуй на пятый — отвязывай страховку. Я трос пока уберу.
А через несколько минут я уже лезла по лестнице, которая вела прямо на крышу.
Глава 12. Дружба любви не помеха
Ник
Лерка первой вылезла на крышу и восторженно ахнула, повернувшись лицом туда, где от алого края заходящего солнца разливалось оранжевое свечение.
— Красота!
По мне закат как закат, вот прям вообще ничего особенного, но я не жаловался.
