— Душ вот там, чистое полотенце я положил. Есть во что переодеться для сна?
— Есть, — послушно ответила Лера, — пижама в сумке.
Я принес ей пижаму, довел до ванной и стоял у закрытой двери, слушая, все ли в порядке. Не дай бог упадет там еще или вырубится, фиг ее знает. В таком-то состоянии.
Но ничего, справилась. Молодец, сильная девочка.
Вышла — такая домашняя в этой пижаме, такая неожиданно беззащитная без своих колючек, что у меня сердце сжалось.
— Спать? — мягко спросил ее, и Лера кивнула.
Отвел ее в свою спальню, укрыл одеялом, закрыл жалюзи и только хотел выйти, как вдруг в спину прилетел хриплый шепот:
— Ник… посиди со мной…
— Конечно. Как скажешь.
Кресла у меня в спальне не было, стульев тоже, поэтому я просто сел на соседнюю половину кровати и сжал в ладонях Лерину руку. Она понемногу начала успокаиваться, дыхание становилось ровнее, но потом вдруг всхлипнула, и ее затрясло. Все тело мелко вздрагивало, будто Нереальная ужасно замерзла и никак не могла согреться. А я вдруг вспомнил, что такой озноб часто бывает перед повышением температуры. Еще этого нам не хватало.
— Все будет хорошо, — повторял я без конца, — сейчас согреешься и уснешь. Все будет в порядке, обещаю.
— Холодно, — по-детски пожаловалась Нереальная, — очень холодно.
И бессознательным жестом потянула меня на себя, тыкаясь в мое плечо, будто котенок. Я перевернулся на бок, сгреб Леру в объятья и устроил поудобнее, притянув спиной к себе. В надежном кольце моих рук она наконец перестала дрожать, расслабилась, пригрелась и через какое-то время начала дышать глубоко и размеренно.
Слава Богу. Уснула. А мне вот точно не до сна. От ее тела, мягкого, соблазнительного, едва прикрытого тонким хлопком, внутри вспыхивало бешеное желание, за которое я сам себя ненавидел. У девушки явно какие-то проблемы, дикий стресс, а ты тут в нее стояком своим тычешь. Извращенец.
Злясь на себя, я осторожно отполз от Леры, посмотрел вниз на палатку, в которую превратились мои штаны, и пошел на балкон — остывать. Время было только пять часов, хоть за окном уже темнело. Надо было еще кучу работы сделать, поэтому нефиг на Нереальную облизываться, пора идти к компу и ебашить. Заодно и мысли прочистятся.
Когда дело близилось к ночи, а ошибка в коде по-прежнему не находилась, я услышал за спиной мягкие осторожные шаги.
— Выспалась? — я обернулся. Лера выглядела гораздо лучше: с лица ушла бледность, кожа была румяной после сна и наверняка теплой. Из глаз пропало загнанное выражение, и смотрели они хоть и невесело, но твердо. А еще она по-прежнему была невозможно милой в этой пижаме, с взъерошенными волосами и розовым отпечатком подушки на щеке.
— Да хер его знает, — Нереальная усмехнулась одними губами, взгляд остался серьезным, — но вроде на себя стала похожа.
— Похожа, — подтвердил я, — разговаривать готова?
— Не очень.
— Но будешь?
— Буду. Только давай сначала что-нибудь поедим, у меня желудок уже сам себя, по ходу, переваривать начал.
— Давай, — согласился я, стараясь не выдавать радости, охватившей меня от того, что у Леры проснулся аппетит, — а что ты вообще ешь?
— Все, в чем нет свеклы и субпродуктов.
— Пицца из доставки?
— Пойдет, только без ананасов.
— Сам не люблю, — согласился я, искренне считавший сочетание фруктов и мяса кулинарным извращением, — везти будут минут тридцать, а пока можешь пошариться в холодильнике. Все, что найдешь — твое.
Но вместо того чтобы идти на кухню, Нереальная подошла к моему компьютерному креслу, встала за спиной и вдруг нежно взъерошила мне волосы:
— Спасибо, Ник. Похоже, что единственная адекватная вещь, которую я сегодня сделала — позвонила тебе.
Глава 17. Тот, кто всегда на твоей стороне
Нереальная
Я редко чувствовала себя комфортно в гостях. Не мое пространство, не мои правила, даже запах непривычный — чужой. Но за этот день все перевернулось с ног на голову: дом стал тем местом, о котором я не хотела вспоминать, а в чужой квартире я неожиданно ощутила себя в безопасности. Может, все дело в том, что это квартира Ника?
Ужасно хотелось есть, и это радовало. Значит, я как-то вынырнула из того болота, в котором меня нашел Ник. В том состоянии не хотелось ничего. Вообще ничего, и это пугало еще похлеще, чем слетевший с катушек Саша.
Саша… От имени мужа, мелькнувшего в голове, я вздрогнула, по позвоночнику прокатилась липкая волна паники. Так, спокойно. Дышим. Вдох-выдох. Повторяем, как мантру: иди на хуй, Саша, иди на хуй. Мы разведемся, и ты мне больше ничего не сделаешь. Никогда.
— Лер, пиццу через десять минут привезут, — Ник шагнул на кухню, заморгав от неожиданно яркого света, и вдруг уставился на мою шею.
— Блядь. Что это? — спросил он внезапно севшим голосом.
— Где? — не поняла я.
Меня потащили в ванную. Молча. И уже там, в зеркале, под безжалостным электрическим светом я увидела то, от чего Ника потряхивало. А его реально трясло, он стоял за спиной, почти прижимая меня к груди, и я чувствовала эту вибрацию всем телом.
Мы оба смотрели в зеркало. Я на Ника, он — на мою шею, на которой темными пятнами проступили синяки. В тех местах, где были пальцы мужа. И выглядело это правда так себе.
Лицо Ника было сейчас диким и страшным, в зрачках клубилась тьма.
— Это он?
Мы оба знали, кто такой «он», но я не торопилась отвечать. Надо было хотя бы познакомить его с предысторией всего этого веселья.
— Мы с Сашей сегодня утром помирились. И он сказал, что верит мне. Ну что я ему не изменяла. А потом моя сестра, исключительной доброты человек, прислала ему фотографию, где мы с тобой целуемся. Саша решил, что я с тобой трахаюсь у него за спиной, обманываю и все такое. Ну и немного… сорвался.
— Что он с тобой сделал?
От металла в голосе Ника у меня встали дыбом волоски на руках. Я никогда не слышала, чтобы он так разговаривал: резко, жестко, страшно.
— Ничего серьезного, — осторожно ответила я, — схватил за шею, по щекам два раза хлестнул…
Тело Ника закаменело, в глазах сверкнула такая бешеная ненависть, что мне стало не по себе. Но он сдержался и максимально спокойно спросил:
— Что-то еще?
Обманчивая мягкость его голоса была еще страшнее того жесткого тона, что был до этого. Я судорожно сглотнула и внезапно поняла, что если скажу, что Саша меня изнасиловал, Ник просто поедет и убьет его. На самом деле убьет. Без всяких разговоров и выяснений.
А этот мудак не стоит того, чтобы такой хороший мужик, как Ник, портил себе из-за него жизнь.
