— Вот вы правильно сказали, Лариса, что здесь странная медицина, — довольно закивала одна, кажется, Марина.
— Я имела в виду, что мне просто не очень была понятна местная система здравоохранения, — попыталась оправдаться Лара, но Марина уже увлеклась:
— И врачи здесь ужас какие некомпетентные! Да и не записаться к ним, талончики через три месяца дают, ну разве это нормально?
— Мы ходим со Светой только к русскому врачу, — подхватила другая мама, на вид немного младше остальных, — он хотя бы нормально осматривает и анализы всегда назначает, не то что чешские педиатры!
Тема оказалась горячей: все тут же стали обсуждать чешскую медицину, потом перекинулись на чешское образование, которым дамы тоже оказались недовольны, ведь «то ли дело в России нормально учат, а тут все баловство какое-то».
Лара тихонько отползла от стола к дивану, где сидел, уткнувшись в телефон Тонда, а рядом бегали трое детей. Собственно, та самая Света и еще два мальчика.
Дети, что характерно, говорили между собой на чешском.
— Антон, — тихо спросила Лара, — а что это за русофильский кружок?
Тот отчетливо хмыкнул:
— Прости, не предупредил. Но я подумал, что тебе хотя бы забавно будет.
— Ну такое…
Ларе не было забавно, скорее неприятно. Понятно, что везде есть свои недостатки и нет идеальной страны, но было что-то лицемерное в том, чтобы, находясь в Чехии, ругать её на все лады, и при этом продолжать тут жить.
— Они сейчас наговорятся и дальше будет веселее, — шепотом пообещал Антон. — Например, песни петь будут. Я когда маленький был, мне это очень нравилось.
Лара засмеялась.
— А если все равно скучно будет, то хотя бы поешь, — подмигнул он. — Мама вкусно готовит.
— Очень, — искренне согласилась она, — и вообще спасибо, что позвал! На Новый год оставаться одной очень неприятно.
— Я так и понял, — кивнул Антон, — но знаешь, для меня все равно Сильвестр не такой праздник, как для мамы. Она все пытается, чтобы я ощутил новогоднюю атмосферу, но для меня это как будто… ну… второе Рождество что ли. Не очень понятно, зачем его еще раз отмечать.
— А как чехи отмечают Сильвестр? — с любопытством спросила Лара.
— В компании, потом на площадь идут, фейерверки запускают — на Новый год должно быть весело!
— А ты почему тогда не с друзьями?
— Настроения нет, — коротко ответил он, нахмурившись. — Я вообще планировал в Америку на эти каникулы улететь.
— Но не получилось?
— Не имело смысла. Меня там никто не ждет, — непонятно сказал он и тут же переключил её внимание. — О, сейчас они в фанты будут играть! Пойдем? Иногда это бывает весело.
В фанты и правда оказалось играть намного веселее, чем ругать чешский уклад жизни, и Лара наконец отвлеклась. Потом стали играть в шляпу, потом в крокодила, и оказалось, что Натальины гостьи очень даже неплохие тетки, с мозгами и чувством юмора. Главное, не обсуждать с ними Россию и Чехию, но, с другой стороны, у всех свои тараканы. Лара даже договорилась с мамой одного из мальчиков провести пробный урок после каникул.
— Так, возвращаемся к столу, — объявила Наталья. — Сейчас будет горячее!
И тут у Тонды зазвонил телефон. Он радостно поприветствовал кого-то на чешском, но улыбка тут же сползла с его лица, брови нахмурились, голос стал напряженным. Лара невольно начала прислушиваться к разговору, но Тонда уже вышел в коридор. Потом вернулся и быстро подошел к Ларе:
— На минуту, идем.
Она уже предчувствовала неладное и с замирающим сердцем вышла за ним.
— Времени мало, — сухо пояснил Тонда, — потому что Мирек здесь будет минут через пятнадцать.
— Мирек?!
— Тише. Сразу говорю: он злой. Очень злой. Мне повезет, если все мои зубы останутся сегодня при мне.
— Но при чем тут ты? И почему он тебе звонил?
— А это интересный вопрос! Насколько я понял, он приехал в общежитие. Тебя не нашел, стал звонить, ты не брала трубку, тогда он на всякий случай позвонил мне. И, как видишь, угадал.
Чееерт… Лара схватила сумку и вытащила телефон, который там лежал. На беззвучном режиме. Шесть пропущенных от Мирека. Вот же она дура!
— А еще я не люблю чувствовать себя идиотом, — слышать в голосе Антона злые нотки было очень непривычно. — Вы все-таки стали встречаться и поэтому он так бесится?
— Да, — призналась Лара. Что уж теперь!
— И ты не говорила ему, что отмечаешь Новый год у меня?
— Нет…
— Мне пиздец, — обреченно вздохнул Тонда.
— Так, — решительно сказала Лара, — я сама сейчас выйду и мы все с ним решим!
Наверное…
— Я с тобой.
— Нет, — оборвала она. — Сколько у меня есть, говоришь? Пятнадцать минут? Пойду пока с гостями и с твоей мамой попрощаюсь. И прости, что так тебя подставила.
* * *
Лара вышла из дома как раз в тот момент, когда из-за угла вывернул Мирек.
Сначала она даже испугалась, потому что первый раз видела его в таком состоянии.
Взбешенный, дикий и — черт бы его побрал! — дьявольски красивый. По позвоночнику пробежал холодок страха от того, с каким лицом он приближался к ней.
— Já ho zabiju,
[44] — прорычал Мирек.
— Подожди! — она перехватила руку, тянувшуюся к домофону, и попыталась его обнять. Он зло стряхнул её с себя и шарахнул кулаком по двери.
— Мир! Давай поговорим! Пожалуйста!
— Раньше. Надо. Говорить.
— Мир, послушай…
Он вдруг схватил её одной рукой за шею и прижал к стене. Так близко, что Лара чувствовала его горячее прерывистое дыхание. Глаза горели мрачным огнем:
— Что ты там делала? Зачем пошла к нему?
Лара сглотнула, завороженно глядя в его искаженное от злости лицо. Ревнующий, бешеный. Она извращенка, если её это заводит? Кажется, что даже воздух вокруг Мирека излучает сейчас тестостерон. Агрессия, сила и страсть. Убойная смесь.
— Антон просто позвал отмечать Новый год, — пролепетала она, — я согласилась.
Ну чтобы дома не сидеть.
— С ним пошла. А со мной нет? Почему, до прдэлэ, этот хайзл тебя позвал? Чем он, курва, думал?
— Она плакала.
Мирек резко обернулся. В дверях стоял Тонда и спокойно, даже задумчиво на них смотрел.
— Она плакала, потому что ты, кретин, оставил её одну на Сильвестра.
— Я звал ее с собой!
— Куда? К Максу? Где, судя по вашим сторис, тусовалась половина Праги? — скептично уточнил Тонда. — Хорошая идея, если ты хочешь, чтобы Лару выгнали из университета и она ближайшим рейсом улетела в Россию.
