– Наверное, со мной что-то неладно – на самом деле со мной точно что-то неладно. Это очевидно. Но если ты… – Я заставила себя произнести следующие слова прежде, чем они задушат меня. – Если ты вообще заботишься обо мне, то не захочешь подвергать меня риску. Ты возьмешь то, что я предлагаю, с благодарностью и перестанешь вести себя как идиот!
Кастил воззрился на меня, подняв брови. Спустя целую вечность его плечи опустились.
– Я совершенно тебя недостоин, – прошептал он.
Я вздрогнула, вспомнив тот единственный раз, когда он мне это сказал. В ту ночь, когда я поделилась с ним своим телом, сердцем и душой. Он поднял голову и, похоже, наконец сделал вдох.
– Хорошо.
Я медленно выдохнула.
– Хорошо.
– С одним условием, – добавил он. – Я не буду делать это наедине. Не после… не после того, как я так долго не кормился. Не хочу рисковать. Я… я могу взять слишком много. Согласна?
Мне стало неудобно при мысли, что будет присутствовать кто-то еще, но потом я вспомнила, как на меня подействовал его укус в прошлый раз. Может, присутствие постороннего пресечет это эффект.
Поэтому я кивнула.
– Согласна.
Глава 26
Я стояла босыми ногами на деревянном полу. Киеран переводил взгляд с меня на Кастила, и я сильно жалела, что узнала о Присоединении и о том, что порой оно становится… интимным.
Киеран был с нами, хотя Кастил считал кормление очень интимным процессом.
Кастил уходил всего на несколько минут, а когда вернулся, я стояла на том же месте, словно приклеенная к полу. Не то чтобы я сомневалась. Я просто не могла поверить, что предложила ему это, и не только сказала, что хочу дать ему кровь, но также призналась, что забочусь о нем. Казалось, моя жизнь опять в считаные минуты изменилась бесповоротно.
– Мне не нужно много, – сказал Кастил Киерану.
У того был такой вид, словно он собрался на войну. Они препирались уже минут десять. Кастил колебался, а Киеран готов был швырнуть его на меня.
Вольвен стоял, скрестив на груди руки, его глаза блестели.
– Тебе нужно больше, чем глоток или два. Нужно взять столько, как обычно.
Кастил посмотрел в мою сторону. На его скулах ходили желваки. Мне показалось, нужно что-то сказать, ободрить, потому что у него такой вид, словно он готов убежать.
– Бери сколько нужно, – проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
Кастил уставился на меня, и на мгновение в его взгляде мелькнуло недоверие. А потом он опустил ресницы.
Когда он открыл глаза, мое сердце болезненно заколотилось.
Он сделал шаг и остановился. Его грудь резко поднялась и опустилась.
– У тебя есть последняя возможность передумать. Ты уверена?
Я тяжело сглотнула и кивнула.
– Да.
Кастил опять закрыл глаза, а когда снова открыл, в них осталась лишь тонкая полоска янтаря. Он опустил подбородок, черты его лица обострились от голода.
– Ты знаешь, что делать, – сказал он маячившему неподалеку Киерану более грубым, почти неузнаваемым голосом. – Если я не остановлюсь.
Но вмешается ли Киеран? У меня дрогнуло сердце. Сквозь нарастающее во мне запретное предвкушение пробрались щупальца страха.
Киеран перешел за мою спину, а потом его пальцы легли на мою шею. Я слегка подскочила и приказала себе не думать о Присоединении. Вообще. Потому что иначе это я выбегу из комнаты.
– Я просто буду следить за твоим пульсом, – тихо пояснил он. – Для уверенности.
Мой взгляд был прикован к Кастилу. Он напоминал зверя в клетке, которого вот-вот выпустят.
– Ты обычно так и делаешь, когда он… когда он кормится?
– Нет. – Пальцы вольвена были холодными. – Но сейчас он слишком близок к грани.
Слишком близок к грани…
Тогда для сомнений слишком поздно.
Внезапно Кастил оказался передо мной, аромат пряных специй и хвои стал почти ошеломляющим. Его пальцы вплелись в мои волосы, но он не дергал, хотя я чувствовала, как его тело дрожит.
В этот момент я то ли сознательно решила протянуть к нему связь, то ли мой дар вырвался из-под контроля. Его голод хлынул на меня, наполнив грудь и живот терзающей болью, которая казалась бездонной. А под ней таилась тяжесть тревоги.
Его щека коснулась моей, когда он наклонял мою голову назад и вбок.
– Больно будет только на мгновение. – Его теплое дыхание коснулось моего горла, голос звучал прерывисто. – Клянусь.
А потом он укусил.
От дикой боли у меня перехватило дыхание, и я дернулась, обрывая связь с Кастилом. Инстинктивно шагнула назад, но наткнулась на Киерана. Он положил руку мне на плечо, удерживая на месте, а потом мою талию обвила рука Кастила. Боль вспыхнула сильнее, ошеломив меня, а потом…
Мгновение пришло и ушло.
Рот Кастила потянул мою кожу, и я ощутила этот рывок каждой клеточкой тела. Боль угасла так же быстро, как и нахлынула. Все куда-то ушло, во всем мире осталось лишь ощущение его рта на моем горле и того, как он тянет кровь глубокими, долгими глотками. Мои глаза были открыты и прикованы к серовато-белой штукатурке на потолке, но теперь они закрылись, а губы разомкнулись. Он пил, запутавшись пальцами в моих волосах. Он оторвал рот…
– Недостаточно, – сказал Киеран. – И близко недостаточно, Кас.
Кастил прижался лбом к моему плечу, а его рука на моей спине скомкала в кулаке ткань халата.
Связь восстановилась, и я по-прежнему чувствовала его голод. Он чуть-чуть уменьшился, но все еще был сильным. Киеран прав. Он взял недостаточно.
Я нерешительно подняла руки и коснулась его предплечий. Не голой кожи. Не знаю, остановится ли он, если я уберу его боль.
– Все хорошо. – Мой голос прозвучал так, словно я задыхалась, несколько раз обежав крепость. – Тебе нужно больше. Бери.
– Она говорит правду. – Киеран сжал предплечье Кастила чуть выше моей руки. – Кормись.
Кастил вздрогнул и слегка поднял голову. Его губы скользнули по моей челюсти, а потом вдоль шеи, отчего у меня по спине пробежал трепет, и я прикусила щеку. Его губы прижались к коже над укусом – легкий поцелуй, удививший меня, – а потом его рот опять сомкнулся на покалывающей коже.
Казалось, каждая часть моего тела сосредоточилась на месте, где его рот впился в мое горло. Мысли разбежались, а внизу живота и между бедер расцвела ноющая боль. Я старалась не забывать о том, что рядом стоит Киеран и следит за моим пульсом, и то, что мы делаем, больше похоже на… на спасение жизни, но я не могла держаться ни за одну из этих мыслей. Каждое тянущее движение словно доходило даже до пальцев ног, и этот трепет, эта ноющая боль все нарастали, разогревая кровь и кожу.
