Во мне вскипело радостное волнение.
– Куда? – спросила я, подворачивая длинный рукав.
– Я подумал, что ты не прочь увидеть настоящий Предел Спессы.
Я открыла рот, чтобы спросить, доверяет ли он мне настолько, чтобы показать город, но смогла удержаться.
Он окинул меня взглядом.
– Что?
– Я не прочь.
Склонив набок голову, Кастил мгновение изучающе смотрел на меня, словно не верил моему ответу.
– Рад это слышать. – Он шагнул вперед и остановился передо мной. – Но с условием.
– Каким?
Он поднял мою руку и сложил края рукава в виде манжета.
– Мы продолжим притворяться.
У меня дрогнуло сердце.
– Что ты – просто Хоук?
– А ты – просто Поппи. – Он закатал мой рукав, остановившись под локтем. – Хочешь повыше?
Я поняла, что он спрашивает из-за бледных шрамов на внутреннем сгибе локтя, и кивнула.
Его глаза одобрительно блеснули, и он подогнул рукав выше локтя.
– Мы не будем тратить остаток дня на размышления о прошлом.
– И на беспокойство о будущем? – добавила я.
Кастил кивнул и жестом показал поднять другую руку.
– Мы просто будем Хоуком и Поппи. Вот и все.
Я смотрела, как он закатывает второй рукав.
– К тебе никто не будет относиться как к Хоуку. И во мне не будут видеть Поппи.
Он поднял на меня взгляд.
– Все остальные не имеют значения. Только ты и я.
Сердце опять дрогнуло. Нельзя отрицать, что притворяться – в высшей степени неразумно. Притворство размывает границы и… не кажется притворством. Но также нельзя отрицать: я хочу именно того, что он предложил.
И когда я удерживалась от глупостей?
Кроме того, я хочу увидеть Предел Спессы.
Сказав себе, что это главная причина, я кивнула.
– Согласна на твое условие.
На его правой щеке появилась ямочка.
– Значит, договорились?
– Да.
– Тогда нужно скрепить договор. Знаешь, как атлантианцы скрепляют сделки? Поцелуем.
– В самом деле? – недоверчиво переспросила я. – Очень сомнительно.
– Возможно.
– И очень похоже на ложь.
– Да, – кивнул Кастил.
Я не смогла сдержать рвущийся наружу смех. А Кастил двигался так невероятно быстро. Он наклонил голову, и его рот оказался на моем еще до того, как я отсмеялась. Меня встряхнуло прикосновение его губ к моим. Поцелуй… такой же опьяняющий, как и укус, как и все, что исходит от Кастила. А потом его пальцы зарылись в мои волосы, откинули назад мою голову и не встретили протеста. Поцелуй углубился, и от прикосновения его клыков, его языка к моему по мне пробежала волна горячей, напряженной дрожи.
– Прости, – прошептал он в мои губы. – Знаю, сначала надо было спросить, но твой смех… я ничего не мог с собой поделать, Поппи.
Его руки переместились на мои щеки, и пальцы не колебались, когда дошли до шрамов.
– Ты имеешь полное право мне врезать.
Не хочу его бить. Хочу, чтобы он поцеловал меня еще раз. Я тихо выдохнула.
– Теперь сделка скреплена?
Кастил громко сглотнул.
– Да. – Он подался назад и взял меня за руку. – Идем. Если мы задержимся еще немного, то вряд ли покинем эту комнату.
Я широко распахнула глаза. Он явно говорит серьезно, и по мне опять пробежали мурашки.
Кастил вывел меня через террасу во двор, по-прежнему крепко держа за руку. Я посмотрела на залитый солнцем Вал и прищурилась.
– На Валу люди.
– Да, и прошлой ночью тоже были. Ты просто их не видела.
– Зрение смертных оставляет желать лучшего, – пробормотала я, и он самодовольно ухмыльнулся. – Но я думала, что так далеко на востоке Вознесшиеся не представляют угрозы.
– Не представляют, но лучше перебдеть.
Наши сапоги мягко топали по лужайкам и песку.
– Аластир сказал, что восстановление Предела Спессы – твоя идея.
– По большей части, – только и ответил Кастил.
Мы подошли к конюшням. Я ощутила укол разочарования, но сразу напомнила себе, что сегодня мы не будем думать о будущем.
– Что насчет поездки верхом? – спросил он. – Это недалеко, но мне лень идти пешком.
– Меня устроит и то, и другое.
– Чудесно. Потому что у меня есть еще одна идея.
Из открытой двери сбруйного сарая вышел пожилой мужчина.
– Как дела, Коултон? – поинтересовался Кастил.
Мужчина выступил вперед, вытирая лысую голову носовым платком. Чем ближе он подходил, тем яснее становилось, что он вольвен. Глаза у него голубые, как зимнее утро.
– Хорошо. – Он склонил голову в приветствии. – А у тебя?
– Никогда не было лучше.
Коултон ухмыльнулся и перевел взгляд на меня. Внезапно его улыбка застыла, он отшатнулся назад, уставился на меня. Я напряглась, руки рефлекторно сжались, стиснув кисть Кастила, но сразу заставила себя ослабить хватку. Вольвен так отреагировал либо из-за шрамов, либо потому что понял, кто я – кем я была. Девой. Я напомнила себе, что не могу винить его в такой реакции.
– Все хорошо, Коултон? – ровным тоном спросил Кастил.
Вольвен моргнул, улыбка вернулась. Он глянул на принца, и его оливковая кожа стала красноватой.
– Ну да. Да. Прошу прощения. Мне только что почудилось очень странное. Меня как будто ударило статическим разрядом. – Он сунул платок в передний карман безрукавки. – Это она? Твоя невеста?
Мне хотелось верить, что вольвен сказал правду, но я прекрасно знаю: не следует верить чему-то только потому, что так хочется. Я открыла чутье и потянулась к Коултону. Невидимая связь установилась, и я ожидала горького вкуса, давящей тяжести недоверия и неприязни. Но почувствовала другое. Холодный всплеск в моем горле оказался удивлением, а за ним последовало терпкое смущение. Похоже, он сказал правду.
– Это Пенеллаф, – сказал Кастил. – Моя невеста.
Услышав в его тоне холодность, я шагнула вперед и с улыбкой протянула руку.
– Приятно познакомиться, Коултон.
На его лице снова появилась улыбка до самых ушей.
– Для меня честь познакомиться с тобой.
Вольвен взял мою руку и распахнул глаза. Я опять ощутила через связь удивление.
– Вот, опять. Ощущение статического разряда. – Он рассмеялся, не выпуская моей руки, и покачал головой. – Наверное, это ты, Пенеллаф.
