Потом Вонетта спросила, как я училась сражаться. Минуты летели, сандвичи кончились, и за все время не было и пары минут, когда бы Кастил не прикасался ко мне. Он прислонял ко мне то руку, то колено, играл моими волосами, убирал их мне за ухо или поправлял рукава моей заемной туники. Благодаря постоянному контакту, мимолетным прикосновениям то здесь, то там было так легко забыть, что мы притворяемся.
И было трудно не заметить, по крайней мере мне, что Вонетта относится ко мне совершенно не так, как другие. Может, это потому, что она сестра Киерана и подруга Кастила, но вольвены вообще реагируют на меня по-другому. Без недоверия. А когда я заметила, что Вонетта странно на меня смотрит, я на мгновение открыла чутье и ощутила только любопытство.
Когда Киеран убрал со стола, Вонетта вернулась к прежней теме:
– Итак, что касается статических разрядов. Я хочу попробовать еще.
Я вскинула брови, но мне тоже было интересно. Я протянула руку, Вонетта прижала ладонь к моей и слегка нахмурилась.
– Что-нибудь чувствуешь? – спросила я.
– Нет, – разочарованно ответила она.
– Я почувствовал только раз, – вставил Киеран, положив руку на согнутое колено. – Кстати, раз уж на то пошло. Чем она для тебя пахнет?
Я убрала руку и повернулась к Киерану.
– Вот именно. Ты говорил, что я пахну как мертвая.
– Я не говорил, что ты пахнешь как мертвая, – возразил он. – Я сказал, что ты пахнешь смертью.
– Есть разница?
– Хороший вопрос. – Кастил повернул голову, подняв брови. – Нетта, ты чувствуешь ее запах?
Вонетта приблизила ко мне голову.
– Пожалуйста, не говори, что я пахну смертью.
– Нет. – Она отодвинулась. – Но у тебя особенный запах. – Она сдвинула темные брови. – Ты пахнешь… старостью.
– Хм. – Я неловко поерзала. – Не уверена, что это лучше.
Кастил опустил голову, и я ощутила его переносицу сбоку на своей шее.
– Для меня ты пахнешь иначе, – прошептал он, и у меня по спине побежали мурашки. – Ты пахнешь как медовая дыня.
О боги…
– Я не говорю, что она пахнет нафталином и засохшими мятными конфетами, – сказала Вонетта, и Киеран рассмеялся. – Просто… Я не знаю, как объяснить, что я имею в виду.
– Кажется, я понял. – Кастил выпрямился.
– Понял? – переспросила я.
Он кивнул.
– Твоя кровь показалась мне на вкус старой – в смысле, выдержанной. Очень мощной для нечистокровной атлантианки. Наверное, это из-за кровной линии.
Вонетта склонила голову.
– И что за?..
Внезапно нас прервал грохот снаружи. Раздались встревоженные крики, Кастил и вольвены мгновенно вскочили на ноги.
– Похоже, это с улицы, где строят дома, – сказала Вонетта.
Я тоже поднялась. Кастил уже выскочил на террасу, Киеран быстро следовал за ним.
Я выбежала за ними на предвечернее солнце. Далеко идти не пришлось. По грунтовой дороге бежал Аластир с обмякшим маленьким вольвеном на руках.
Беккет.
Ему больно. Боль, острая и горячая, гудит на моей коже. Я тяжело сглотнула.
– Что случилось? – спросил Кастил.
– Беккет… ну, он вел себя как Беккет. – Побледневший Аластир осторожно уложил племянника на траву. Вольвен заскулил. – Рухнула часть крыши, а он не успел отскочить.
Кастил выругался и опустился на колени рядом с Беккетом.
За спиной Аластира появился Эмиль.
– Где целительница?
– Талия на тренировочном поле, – сказала какая-то смертная женщина. – Кого-то ранили на тренировке.
– Сходи за ней. Скажи, чтобы пришла как можно скорее, – приказал Кастил одному из вольвенов.
Тот бросился бежать, на ходу принимая облик зверя.
– Все хорошо, Беккет. Мы приведем помощь.
Грудь Беккета быстро поднималась и опускалась, пасть была открыта. Белки глаз резко выделялись на фоне темной шерсти. Чутье тянулось и рвалось с моей кожи, и я напряглась, готовя себя к тому, что почувствую. Я выпустила чутье, и по связи прокатилась обжигающая, резкая боль. У меня перехватило дыхание. Нескончаемая пульсирующая боль окрашивала мягкую траву в оттенки красного и раскидывала по небу горящие угли. Наверняка рана серьезная.
– Наверное, сломаны задние лапы, – сказал Аластир, упираясь дрожащими руками в землю. – Ему нужно обернуться. Нужно сделать это сейчас.
– О нет, – прошептала Вонетта.
– Иначе кости начнут исцеляться раньше, чем мы сможем их выправить.
– Знаю, – отозвался Кастил, и я оборвала связь, пока физическая боль не ошеломила меня. – Беккет, тебе нужно измениться. Знаю, это больно, но тебе нужно измениться.
Юный вольвен заскулил, содрогаясь. Я обошла Вонетту.
– Ему очень больно.
– Он слишком юн, – тихо промолвил Киеран, ни к кому не обращаясь. – Он не сможет обернуться.
Мой дар гудел, требуя, чтобы его пустили в ход, и подгонял меня к вольвену. Пальцы зудели от нетерпения. Вонетта схватила меня за руку.
– Не подходи слишком близко, Пенеллаф. – Ее светлые глаза туманила тревога. – Раненый вольвен очень опасен, даже самый юный.
– Все хорошо. Я могу ему помочь. – Я шагнула в сторону, освобождаясь от ее руки и ловя взгляд Кастила. – Я могу ему помочь.
Кастил замер на мгновение и кивнул.
– Подойди к нему сзади. Держись рядом со мной и подальше от его зубов.
Сознавая, что Киеран следует за мной по пятам и что на нас смотрят, я опустилась на колени. Задние лапы Беккета были изогнуты под страшным, неестественным углом. Он рычал, поднимая голову и брыкаясь передними лапами в слабой попытке отогнать нас, но я знаю, что он может бить гораздо быстрее.
– Ты можешь это сделать? – прошептал Аластир. – Как в Новом Пристанище?
Я кивнула.
– Если ты сможешь ему помочь и у него получится обернуться, – быстро и негромко проговорил Кастил, – то Талии будет гораздо легче.
– Хорошо.
Кастил встал так, чтобы принять удар на себя, если вольвен станет брыкаться назад.
– Я не причиню тебе вреда, Беккет, – сказала я. – Обещаю.
Он оскалился, обнажив клыки, достаточно острые, чтобы порвать кожу, и достаточно крепкие, чтобы ломать кости. Стараясь не думать об этом, я положила руку ему на спину. Открывшись снова, чтобы отслеживать боль, сглотнула подступившую к горлу желчь. Его боль… меня чуть не вырвало. Я начала вызывать теплые, счастливые воспоминания…
Когда мои пальцы погрузились в мягкий мех Беккета, что-то… что-то произошло.
