Я подошла и взяла бутылку за горлышко. В нос ударил сильный древесный аромат.
– Спасибо.
– На вкус как лошадиная моча, – сказал Нейлл. – Честно предупреждаю.
Кивнув, поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток. Жидкость обожгла горло и глаза. Я закашлялась, прижав ко рту тыльную сторону ладони, и отдала бутылку Делано.
– Не знаю, какой вкус у лошадиной мочи, но уверена, что сравнение удачное.
Нейлл засмеялся.
– Мы готовились туда войти. – Делано вытянул ноги и скрестил в лодыжках. – Но решили подождать, пока там воздух станет почище.
– Прекрасное решение, – буркнула я.
– Похоже, сейчас комната проветрилась. – Нейлл бросил взгляд за мое плечо.
Я напряглась.
– Пожалуйста, скажи, что это не он.
– Зависит от того, кто такой «он», – протянул Делано.
Я развернулась. Кастил сошел по ступенькам и пересекал разделяющее нас короткое расстояние. Его взгляд столкнулся с моим.
– Мне кажется, воздух сейчас сгустится здесь. – Нейлл спрыгнул со стены. – Думаю, нам пора зайти внутрь.
– Разумное предложение, – заметил Кастил, не отрывая от меня почти дикого взгляда.
Делано оттолкнулся от стены.
– Только, пожалуйста, без поножовщины. А то я нервничаю.
Я скрестила руки на груди.
– Не обещаю.
Кастил самодовольно ухмыльнулся, но ничего не сказал, продолжая пристально смотреть на меня. Нейлл с Делано направились обратно в форт.
А я смотрела на него.
– Тебе что-то нужно?
– Провокационный вопрос.
– А я надеялась, что риторический, с ответом: «Разумеется, ничего».
– Прости, что разочаровал. Почему ты ушла?
– Хотела немного побыть одна, но, видимо, не суждено.
Кастил стиснул челюсти.
– Поппи, я прошу прощения.
Я подняла брови и сосредоточилась на нем. В нем все еще чувствовался сильный гнев, и я не стала зарываться дальше в слои его эмоций.
– За что именно?
– Видимо, за многое, – ответил он, и я прищурилась. – Но хотел бы начать с того, как мои люди держались с тобой. Мне ненавистно, что они заставляют тебя чувствовать себя нежеланной, и ненавистно, что тебе известны их чувства. Обещаю, что это изменится.
– Ты… ты правда веришь, что можешь это изменить? – Он не успел ответить, как я добавила: – Не можешь. Они либо примут меня, либо нет. В любом случае я этого ожидала, и ты, несомненно, тоже. Ты просто надеялся, что я их не прочитаю.
– Я хотел, чтобы ты не знала, – поправил Кастил. – Как я мог этого не хотеть? И я верю, что их отношение к тебе изменится.
Я поджала губы и отвернулась. Нет ничего невозможного в том, что их отношение может измениться. Чувства не остаются неизменными. Так же, как мнения и убеждения, и если мы перестанем верить, что люди способны меняться, то этот мир можно будет предать огню.
– Нам нужно поговорить, причем не о людях, что сидят в том зале, – сказал Кастил.
Я отвернулась от него к заливу, где на воде колебалось отражение луны.
– Это последнее, чего я сейчас хочу.
– У тебя есть идеи получше? – Он шагнул ближе, до меня донеслись его тепло и его запах. – У меня есть.
Я метнула в него взгляд.
– Если я правильно поняла, что ты предлагаешь, я снова ударю тебя в сердце.
Глаза Кастила вспыхнули, как теплый мед.
– Не искушай меня пустыми обещаниями.
– Ты извращенец.
– Джаспер был прав. Я унаследовал от отца тягу к женщинам с острыми предметами.
– Мне все равно.
Он не обратил внимания на мое замечание.
– За все годы мать ударила отца ножом, наверное, с десяток раз. Он утверждал, что каждый раз это было заслуженно и, честно говоря, никогда сильно не переживал по этому поводу. Возможно, потому что после каждой размолвки они на несколько дней запирались в личных покоях.
– Я рада, что яблоко не укатилось далеко от чокнутой яблони.
Он засмеялся.
Позади нас открылась дверь, и вышел Киеран.
– Только не кричи на меня, – сказал он Кастилу, когда дверь за ним захлопнулась, – но мой отец хочет с тобой поговорить.
– Твой отец? – Я нахмурилась, и тут до меня дошло. – Джаспер?
Киеран кивнул, и я поняла, почему некоторые черты Джаспера показались мне знакомыми.
Кастил опять стиснул челюсти.
– Он собирается…
– Пойди поговори с Джаспером, – перебила я. – Потому что, как я уже сказала, я не хочу сейчас с тобой разговаривать.
– Продолжай твердить это себе, и, возможно, это станет правдой. – Кастил повернулся к Киерану, а я уже была близка к тому, чтобы ему врезать. – Я надеюсь, у твоего отца есть веская причина поговорить со мной именно сейчас.
– Зная его, могу предположить, что он просто хочет над тобой посмеяться, – ответил Киеран. – Так что иди повеселись.
Кастил показал Киерану неприличный жест и направился к двери.
– Достойное принца поведение, – бросил ему вслед Киеран и повернулся ко мне. – Идем, Пенеллаф. Я отведу тебя в твою комнату, а потом вернусь. Нужно будет проследить, чтобы Кастил в самом деле никого не убил, потому что мой отец наверняка выведет его из себя.
– Я не… – Я тяжело вздохнула, слишком раздраженная, чтобы даже спорить. – Ну ладно.
Киеран ждал, протянув руку. Подавив проклятия, я прошла мимо него.
– Ужин был впечатляющим, – сказал он, когда мы обходили крепость.
– Правда?
Он фыркнул.
Мы оба шли молча. Лишь когда он собрался закрыть дверь моей комнаты, я спросила:
– Так это твой отец? Глава вольвенов?
– Да, он говорит от их имени. Доводит до короля с королевой проблемы и идеи.
Я вспомнила, что Вонетта собирается поехать домой, навестить мать.
– Твой отец обычно находится в Пределе Спессы?
– Он регулярно наведывается к вольвенам, которые здесь живут. Иногда мама приезжает с ним, но сейчас она ждет пополнения.
Я не сразу поняла смысла его слов. Потом до меня дошло.
– Твоя мама беременна?
Он слегка улыбнулся.
– Ты так удивилась.
– Прости. Просто… ты же примерно одного возраста с Кастилом?
– Мы ровесники. Вонетта, которой недолго осталось быть в семье младшенькой, родилась через шестьдесят лет после меня. Моему отцу почти шестьсот лет, а матери – четыреста. После Аластира отец – самый старый из ныне живущих вольвенов.
