– Как ты могла слышать о сердечных парах, но не знать о брачных отпечатках?
– Ну… – протянула я. – Понимаешь, этот связанный с тобой вольвен часто изрекает что-то очень туманное и по большей части бесполезное.
Кастил рассмеялся.
– Ну да, водится за ним такое. Он говорил тебе о сердечных парах? Когда?
– Несколько дней назад.
Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
– Он сказал, что думает, будто мы – сердечная пара, и я решила, что он спятил. Он не объяснил, что это означает, только добавил, что это сильнее кровных линий и богов.
– В самом деле туманно.
На губах Кастила заиграла улыбка. Выражение его лица было усталым, но настоящим. Наметились обе ямочки.
– Сердечная пара… это легенда еще в большей степени, чем одобрение Никтоса. Не сказка, но такая редкость, что стала мифом. – Он опустил ресницы, играя бриллиантовой слезой. – Это случилось в начале известных нам времен. Одно древнее божество… он так сильно влюбился в смертную, что молил богов даровать его избраннице долгую жизнь. Те отказали, хотя он был одним из их любимых детей. И отказывали каждый год, пока его возлюбленная становилась все старше, а он оставался прежним. Когда же она постарела и поседела, и ее тело больше не могло поддерживать жизнь, она покинула его и ушла к Рейну, куда не мог отправиться даже он. Божество с разбитым сердцем не ел и не пил, как ни умоляли его боги. К нему явился сам Никтос и упрашивал его жить дальше. Божество сказал, что не может, ведь он потерял часть души, когда умерла возлюбленная. Эта часть никогда не вернется, а без нее у него нет желания жить. В конце концов он обратился в прах.
– Это… очень печально.
– Говорят, все великие истории любви печальны.
– Так говорят глупцы.
Он опять рассмеялся.
– Но я еще не закончил. Боги осознали свою ошибку. Осознали, что недооценили силу любви – силу двух душ и сердец, которым каким-то образом предназначено соединиться. Они были сердечной парой. Боги не могли вернуть свое дитя или его возлюбленную, но когда подобное повторилось с другим их ребенком, с древней дочерью, у которой было множество возлюбленных, сменявших друг друга на протяжении многих лет, они сдались. Она пришла к ним просить дар жизни для своего смертного возлюбленного, и боги согласились, но с двумя условиями. Оба должны пройти испытания, чтобы доказать свою любовь. Если им это удастся, божество должно согласиться стать источником жизни для своего возлюбленного. Ее возлюбленный должен пить ее кровь, чтобы оставаться с ней. Конечно, она согласилась, и они прошли испытание. Они бы сделали что угодно ради второй половины своей души и сердца.
Я расширила глаза, когда до меня дошло.
– Ее возлюбленный стал первым атлантианцем.
Кастил кивнул.
– Да, из первичной линии. На протяжении столетий это случалось снова и снова. Древние божества находили сердечные пары среди вольвенов и проходили испытания, чтобы доказать любовь. Считают, что так появились перевертыши и другие линии. Или же атлантианцы находили сердечные пары среди смертных и создавали новые линии, когда боги наделяли их даром жизни. Такая любовь встречалась и по-прежнему встречается редко. Она означает, что оба пойдут ради другого на что угодно, даже на смерть. И сердечные пары всегда были создателями чего-то нового или вызывали великие перемены. Говорят, что король Малек и Избет тоже были сердечной парой.
– Но если они были сердечной парой, тогда почему боги не предложили им испытания и не дали Избет дар жизни, как другим сердечным парам?
– Если бы они получили такой дар, первый вампир не был бы создан, и мир… мир был бы совершенно иным. – Кастил следовал за моими мыслями. – Но создание жизни – очень сложный процесс, полный неизвестности, даже для богов. Они не могли предвидеть, что Малеку придет в голову осушить кровь Избет и заменить собственной в отчаянной попытке ее спасти. Проблема была еще и в том, что к тому времени боги уже ушли в спячку, слишком глубокую, чтобы услышать мольбы Малека.
– Боги, – прошептала я. – Какая трагедия. Я имею в виду, его действия положили начало… всему этому. И да, он уже был женат, но все равно это трагедия.
– Да.
– А боги по-прежнему спят и не могут предложить испытания, чтобы наградить своими дарами.
– Но спят не настолько крепко, чтобы не сознавать, что происходит. Ты больше не думаешь, что Киеран спятил?
Мое сердце встрепенулось.
– Я… я не знаю. А ты?
На его губах появилась улыбка, полная секретов.
– Я тоже не знаю.
Я было прищурилась, но тут мне кое-что пришло в голову.
– Погоди. Я чего-то не понимаю. Малек был потомком древних божеств, верно?
– Верно.
– Тогда как он превратил Избет в вампира? Когда другие божества давали кровь своим сердечным парам, они не делали их вампирами.
– Это потому, что из тех других не выпускали кровь, – объяснил он. – Дар жизни им давали боги. Превращение – не то же самое.
– То есть в одном случае все происходило с одобрения богов, а в другом – нет?
– Вроде того.
Кастил подвинулся ближе и опустил руку на кровать рядом с моим бедром. Он слегка опустил голову, и я позволила себе прочесть его.
Он много чего чувствовал, но одну эмоцию я редко улавливала от него. Она напомнила мне то, что чувствовала я, когда выбиралась в городскую Библиотеку и находила интересную книгу, или когда смотрела, как раскрываются ночные розы. Тогда я была довольна. И он сейчас доволен. Присутствует и настороженность – полагаю, связанная с тем, что грядет сегодня вечером. И он… он очень устал.
– Ты так и не спал. Тебе нужно поспать.
Я потянулась к нему, но остановилась, неуверенная в себе. Мы теперь женаты. Что важнее, это по-настоящему, наши чувства друг к другу – настоящие.
– Вознесшиеся могут быть здесь уже вечером.
– Знаю. – Он поднял голову. – Я отдохну, но прежде хочу сделать еще кое-что.
Грудь внезапно сдавило, а мысли побежали в совершенно неприличном направлении.
– Мы женаты. Это официально, разве что без коронации, но есть еще одна традиция.
У меня пересохло во рту.
– Присоединение?
Кастил моргнул раз, другой.
– Я очень стараюсь не рассмеяться.
– Что? Это же традиция? Я расспрашивала Вонетту о…
– О боги! – Он провел рукой по лицу.
– И она сказала…
– Я не об этом, – перебил он. – Это касается нас. Только тебя и меня. У нас традиция делиться собой друг с другом.
– О, – прошептала я, и мысли радостно побежали в очень неприличном направлении. – Вроде… секса?
