– Спасибо.
Этот хриплый голос оторвал меня от размышлений. Пожилой вольвен получил скверный удар, который почти отсек ему руку. Он был последним из тех, кого я осматривала. Я его исцелила. Как исцелила всех, кто разрешил к себе прикоснуться.
Некоторые отказались от моей помощи, как и раненые в Новом Пристанище. Мне вспомнился Элайджа, и сердце болезненно сжалось.
Я прочистила горло.
– Не за что. – Я начала подниматься; спина и руки ныли. – Не знаю, полностью ли я исцелила вашу руку, вам следует показать ее целительнице.
Я собралась уходить, но вольвен схватил меня за левую руку. При соприкосновении его глаза слегка расширились – наверное, он тоже ощутил тот странный электрический ток. Он медленно перевернул мою ладонь.
– Значит, это правда? – Он смотрел на золотой завиток. – Ты вышла замуж за нашего принца?
Я кивнула. Мое сердце забилось быстрее. Этот вольвен средних лет с черными и седыми дредами на голове был первым, кто об этом спросил.
– Говорят, ты всю битву сражалась рядом с ним.
– Я начала на Валу, но потом спустилась.
– И тем не менее пришла сюда. Пришла и целый день лечила раненых. – Взгляд его светлых глаз стал пронзительным. – Прикосновениями.
– Как я могла не прийти, если могу помочь?
И я помогла. Я мельком видела целительницу Талию – та по горло занята ранеными, которые отказались от моих услуг. После битвы я наскоро смыла кровь с лица и рук, хотя она по-прежнему покрывала коркой одежду и запеклась под ногтями.
Кивнув, вольвен выпустил мою руку и снова лег.
– Киеран сказал, что ты происходишь из рода эмпатов.
Я опять кивнула.
– Я раньше никогда не видел, чтобы эмпаты светились серебром. А я их помню. Я тогда был мальчишкой, а их оставалось совсем мало, но нечто подобное я бы непременно запомнил.
Интересно, сколько лет этому вольвену?
– Джаспер сказал то же самое, – заметила я.
– Ничего удивительного. Он многое чует. Только не чует, когда нужно держать язык за зубами.
Я устало улыбнулась.
– Это я уже слышала.
– Наверное, ты происходишь из какой-то старой линии эмпатов.
– Кем еще я могу быть? – спросила я, не ожидая ответа.
– Да, – проговорил он. – Кем еще?
Я оглянулась через плечо: между ранеными и теми, кто исцелялся самостоятельно, шли Квентин с Беккетом.
– Помощники несут воду и еду. Вам еще что-нибудь нужно?
– Нет. – Вольвен не сводил с меня глаз, пока я вставала. – Но ты должна быть осторожна, принцесса.
Я застыла.
– Я видел, как на тебя смотрят. Пусть наш принц и выбрал тебя. Пусть ты сражалась рядом с ним и за них. Пусть ты исцелила многих из нас. – Его голос звучал так, словно во рту перекатывались камешки. – Но они тебя не выбирали, и многие не настолько стары, чтобы вообще помнить эмпатов. Те же, кто помнит, знают, на что те были способны и какое прозвище носили.
– Пожиратели душ? Я на такое не способна. – У меня заколотилось сердце. – Я не умею вытягивать из людей эмоции.
– Но они этого не знают. – Он перевел взгляд на койки и начал подниматься. – Есть тут кто-нибудь, чтобы за тобой присмотреть? Тебе не следует находиться здесь одной, когда принц…
– Все хорошо. – Я мягко уложила его обратно. – Я вооружена и могу за себя постоять.
– Не сомневаюсь, но… – Его лицо напряглось, словно от боли, но я знаю, что у него ничего не болит. – Мне не следует это говорить. Проклятье, это почти предательство, но ты исцелила меня. Я перед тобой в долгу.
– Вы ничего мне не должны.
– У меня ушло бы несколько дней, если не больше, чтобы исцелиться самому, и это если бы я сохранил руку. Я вольвен, принцесса. Это не означает, что я могу отращивать утраченные конечности.
Я глянула на бледно-розовую отметину, которая тянулась вокруг всего бицепса. Должно быть, боги к нему благосклонны, раз сохранили руку после такой раны.
– В войске хорошо известно, что, как только король узнал о планах принца захватить тебя в плен, он начал строить собственные планы. Сомневаюсь, что он знает, насколько изменились планы принца, но планы короля – точно нет.
На мои плечи словно лег тяжелый груз.
– Он хотел использовать меня, чтобы отправить послание. Сомневаюсь, что я стала бы живым посланием. Так что я знаю.
– Значит, ты должна знать, что если Кастил – наш принц, – вольвен понизил голос, – то Валин, его отец, – наш король.
– Я знаю, – повторила я, нацепив на лицо улыбку.
– Знаешь?
Я опять кивнула, хотя тяжесть усилилась.
– Вам нужно отдыхать. По крайней мере, пока Талия не подтвердит, что вы здоровы.
Пожилой вольвен неохотно сдался. Попрощавшись, я побрела по краю импровизированного лазарета, рассматривая поле и знамена с атлантианским гербом.
Я чувствовала на себе взгляды.
Чувствовала все время, пока шла по полю.
Но при всей боли, что разносилась вокруг, я не позволила себе ощутить что-то кроме страданий.
«Но они тебя не выбирали».
Слова вольвена снова и снова звучали в голове. Я поморщилась и отвернулась от поля.
Для меня не стало неожиданностью то, что вольвен сказал о короле, и его завуалированное предостережение насчет того, кому принадлежит преданность атлантианцев.
В глубине души я это уже поняла. Поняла еще до того, как все услышали нелепое заявление герцогини Тирман, будто бы я – внучка королевы Илеаны. Королева – Вознесшаяся. Я ей не родная, и я не рождена от плоти и огня – что бы это ни значило.
Но я не такая, как другие эмпаты. Даже если я происхожу от них, это вызывает у людей больше страха, чем уважения. В Атлантии у меня не будет много сторонников. Их и здесь почти нет.
Кастил – принц Атлантии, его любят и уважают. Это совершенно очевидно. Но я не слышала, чтобы кто-то плохо отзывался о его отце или матери, их любят так же, как и его. Кастил – принц, но его отец – король, и если он захочет отправить меня мертвой в качестве послания, народ его поддержит. Не знаю, изменит ли что-то обручальное кольцо или брачный отпечаток, если ничего не изменило то, что я сражалась и убивала за народ Атлантии.
И Кастил… он должен это знать. Он всегда это знал.
* * *
Я сидела с закрытыми глазами в теплой мыльной воде, обхватив ноги руками и прижав колени к груди. Вспоминала теплый песок под ногами и вес маминой и папиной рук в моей. Вспоминала беззаботную улыбку убежавшего вперед Йена, смех мамы и то, как отец смотрел на нее, словно…
