– Но я все равно буду тебе шептать. – Губы Кастила коснулись заживающего укуса. – Только очень неприличные вещи.
– Заткнись, – сказала я.
Он рассмеялся и обхватил меня покрепче. Я заметила, как Киеран перевел взгляд с меня на Кастила, и почувствовала, как тот за моей спиной кивнул. Киеран выехал вперед и удалился так далеко, что я едва различала его с лошадью. Я напряглась, зная, что он поступил так лишь затем, чтобы оставить нас вдвоем.
Пару минут мы ехали молча. Потом Кастил сказал:
– Ты не виновата в том, что случилось ночью. Это из-за тумана. Он каким-то образом запустил то, что явилось за тобой. Мне не следовало на тебя кричать. Я прошу прощения.
Искренность его тона удивила меня. Я повернула к нему голову.
– Не думаю, что ты на меня кричал. Просто ты был…
– Что?
– Просто ты был напуган.
– Я не был напуган. Я был в ужасе, – признался Кастил. – Когда мы обнаружили, что ты ушла, мы поняли, как трудно будет выследить тебя в тумане. Не знаю, как нам удалось найти тебя так быстро, но хвала богам, что удалось. Проклятье. – Он издал сухой смешок. – Может, и правда боги приложили руку к тому, что мы тебя нашли.
– Ты в самом деле думаешь, что я видела Эйос?
– Честно? – Его дыхание коснулось моей щеки. – Мы все почувствовали землетрясение, а Никтос показал нам свое одобрение. Похоже, ты им нравишься, принцесса.
Я пожевала нижнюю губу.
– Я знаю, ты не думаешь, что мой сон был реальным…
– Я этого не сказал. На тебя подействовал туман, но это не значит, что увиденное и услышанное не было настоящими воспоминаниями. Это могло быть настоящим и могло быть туманом. И тем и другим. В любом случае в том, что случилось ночью, нет твоей вины.
– Но ни ты, ни Киеран не подходили к краю обрыва.
– Это не значит, что туман на нас не подействовал.
– А он подействовал?
Помолчав, Кастил ответил:
– Мне приснился странный сон.
– Какой?
На этот раз он молчал дольше.
– Мне приснилось, что ты… ты была в той клетке, где держали меня.
– О!
У меня внутри все сжалось.
– И я… я не мог тебя освободить.
Он поерзал за моей спиной, словно ему было неудобно сидеть, и мне вдруг захотелось оказаться с ним лицом к лицу.
Сердце в груди защемило.
– Этого не случится.
– Знаю, но туман все равно выудил мой страх. – Он сжал мой бок. – И убедил в обратном. Вот почему я проснулся, задыхаясь. И, не веря своим глазам, обнаружил, что тебя нет.
Меня сильно встревожило то, что туман наслал на него такой сон.
– Примерно в то же время проснулся и Киеран, его преследовали собственные призраки. Думаю, туман завладел во сне нами обоими, поэтому мы не почувствовали, что ты проснулась и ушла.
И поэтому же ни один из них не знал, что перед этим мы все трое сплелись во сне?
– В действии тумана не было ничего личного, и ты не виновата в своей восприимчивости. Мне следовало быть начеку. Следовало ожидать чего-то подобного.
– Похоже, ты был слишком занят.
– Это не оправдание. Мне следовало лучше контролировать ситуацию.
Я опять оглянулась на него – он стиснул челюсти.
– Если не применять принуждение, ты не можешь контролировать все.
– Кто такое говорит?
– Я говорю.
Кастил ухмыльнулся.
– Что ж, в этом ты права. Я не могу контролировать тебя. Если бы мог, наверное, жизнь была бы легче, но, если честно, я даже пробовать не хочу. Ты делаешь жизнь такой… интригующей.
Ох уж это его словечко! Скривив губы, я отвернулась обратно.
– Принцесса?
– Что?
– Я видел ее. Эту слабую усмешку. – Он наклонился, опустив подбородок к моей шее. – Почему ты по-прежнему прячешь от меня свои улыбки?
Его грудь поднялась в глубоком вдохе, и он выпрямился.
– У тебя такая прекрасная улыбка. И твой смех. И ты… ты так редко смеешься, но когда ты это делаешь…
Я закрыла глаза.
– Когда ты смеешься, словно бы наконец рассеивается этот проклятый туман. Словно первые лучи солнца пробиваются сквозь тучи после сильной бури, – сказал он без тени смущения. – Твой смех так же прекрасен, как твоя улыбка. Помнишь, я говорил, что он показался мне знакомым? Я не лгал.
Я прерывисто выдохнула и открыла глаза. Золотая листва блестела еще ярче.
– Я… я не знала, что по-прежнему могу улыбаться и смеяться, и даже не знаю, делала ли я это до тебя. Герцог уверял, что Деве такое не подобает.
– Я хочу убить его еще раз.
– Я тоже.
Мы проехали еще немного. Киеран все так же был далеко впереди, я его почти не видела. Я подумала о том, что видела прошлой ночью. О том, что на самом деле вспомнила.
– Помнишь, я рассказывала про тот жуткий стишок из моего сна?
– Вряд ли такое можно забыть, – сухо ответил он.
– Его читал мне отец.
Кастил замер за моей спиной.
– Что ты сказала?
– Кроме последней части про то, как цветок срывают и он кровоточит. Я по-прежнему не знаю, кто это говорил. Это мог быть герцог или какая-то извращенная часть меня – не знаю. Отец произносил начало – про миленький цветочек. Я об этом забыла. Бывало, он называл меня так. Как я могла забыть?
Кастил прижал меня крепче.
– Не знаю, но плохое часто запоминается лучше, чем хорошее.
Разве это не правда?
– Тебе снился отец?
– Да. Я вспомнила, как нашла его той ночью. По крайней мере, я так думаю. – Я сдвинула брови. – Нет, я уверена, что так и было. Я его искала. И тогда меня нашла мама. Он называл ее Корой.
Это я тоже забыла.
– А у нее было другое имя?
– Ее звали Коралена.
– Красивое имя. А как звали твоего отца?
– Ты разве не знаешь?
– Нет. Поначалу я знал лишь то, что тебя зовут Пенеллаф, и только уйму времени спустя обнаружил, что у тебя есть брат. Вот тогда я узнал твою фамилию. Честно говоря, я не интересовался твоими родителями. Не думал, что это нужно.
– Если бы ты даже интересовался, вряд ли сведения о них навели бы тебя на мысль, что я… наполовину атлантианка.
По-прежнему странно это говорить.
– Его звали Леопольд, но мама называла его Лео или… или Лев.
