Я с усилием сглотнула. Несмотря ни на что, мне больно за него. И за нее – за женщину, которую я даже не знала. Да что там – я даже не уверена, что она существовала.
– Ее могли держать в плену… чтобы кормить его? Поддерживать в нем жизнь?
– Мы не умираем без атлантианской крови, – сказал он.
Я нахмурилась.
– Как можно не жить, но и не умирать?
– То, что тогда с нами происходит, нельзя назвать жизнью, – ответил он и продолжил прежде, чем я успела задать вопрос. – Если первая Дева существовала, то либо она поддерживала жизнь моего брата, либо ее использовали так же, как его. Возможны и оба варианта сразу. Но в любом случае я полагаю, что она давно погибла. Тебе стоило задаться вопросом, зачем ты им нужна. Зачем Вознесшимся делать тебя Девой, держать взаперти, под защитой и неусыпным наблюдением? Почему они ждали твоего Вознесения?
Он практически выплюнул последнее слово.
– Ты была права насчет того, почему после нападения Жаждущих тебя заставили молчать об укусах и никогда не применять свои способности. Кто-нибудь мог понять, кто ты, и все их возведенное на костях здание рухнуло бы. Так почему они рисковали и ждали так долго? Пожалуйста, скажи, что ты задавала себе эти вопросы.
Я похолодела.
– Я задавала. Они… они хотят использовать меня, чтобы создавать новых вампиров. Но почему? У них есть…
– И как ты думаешь, почему они ждали так долго? – повторил он. – Почему эта предполагаемая первая Дева очень кстати исчезла примерно в то время, когда начали усиливаться ее способности? Для тебя нет никакого Вознесения. Боги не требуют служить им. Вознесшиеся ждали, когда ты станешь им полезна. – Он подался вперед. – Есть причина, почему они ждут определенного возраста, чтобы вознестись. Знаешь, что происходит с атлантианцами в девятнадцать лет?
Я знала. Читала об этом в «Истории войны Двух Королей и королевства Солис». Ответ содержался в этой проклятой книге, которую меня заставили прочитать раз сто. Возможно, кое-что в ней было правдой.
– Атлантианцы достигают зрелости. Вы называете это… Отбором, когда происходят физические изменения.
– И когда у некоторых начинают проявляться или усиливаться определенные способности, – добавил Кастил. Его глаза ярко горели в полутемной комнате. – Для меня это была способность к принуждению. В детстве я умел быть очень убедительным, но, пройдя Отбор, смог по желанию навязывать свою волю другим.
В животе возникла пустота.
– Тогда почему ты просто не заставишь меня делать то, что хочешь?
Он сдвинул брови.
– Потому что хоть я и чудовище, но не такое чудовище, Поппи.
В груди защемило, и я отвела взгляд.
– Кроме того, принуждение действует временно и полезно только для сиюминутных целей.
Когда я опять посмотрела на него, выражение его лица стало более мягким.
– И, что интересно, подобно тому, как ты не можешь ловить эмоции Вознесшихся, принуждение на них тоже не действует.
Я прочистила горло.
– Ты знаешь, почему так?
– Некоторые считают, это потому, что у них нет души.
Я подумала о Йене и тут же отбросила эти мысли.
– Так ты думаешь, мои способности меняются, потому что я приближаюсь к Отбору?
– Да, к версии Отбора. Твоя кровь для Вознесшихся бесполезна, пока тебе не исполнится по крайней мере девятнадцать, хотя твои способности будут формироваться еще два года.
Пока я переваривала то, что он рассказывал, мои мысли потекли в ином направлении.
– У меня… вырастут клыки?
Он поднял брови.
– Сомневаюсь. Полукровкам не требуется кровь, поэтому не нужны и клыки.
– А что насчет… бессмертия?
– А ты бы его не хотела?
Я подумала о Вознесшихся и о том, как долго они живут. Было ли причиной недостатка у них человечности то, что они делают, чтобы выжить? Или же дело в том, что они на протяжении нескольких поколений видели, как все вокруг умирают?
– Не знаю, – честно ответила я. – Так оно будет?
Он покачал головой.
– То, что смертные называют бессмертием, есть только у чистокровных атлантианцев.
Сложно сказать, с облегчением я это восприняла или нет.
– А я могу вознестись? Стать вампиром?
Задавая этот вопрос, я думала о Йене. Если он, как и я, частично атлантианец…
– Я честно не знаю, Поппи. Атлантианцам запрещено возносить тех, в ком есть хоть капля смертной крови, – объяснил он. – Даже полукровки, живущие в Атлантии, не возносятся. Они живут и умирают, как и смертные.
Я не знала этого о жителях Атлантии. Что не все атлантианцы такие, как он.
– Могу представить, что для полукровок Вознесение будет таким же, как для смертных, – продолжил он. – Они станут вампирами.
Это означает, что ими будет руководить жажда крови, просто не такая всепоглощающая, как у Жаждущих. У меня сдавило грудь.
– Когда человек обращается – делается вампиром, – что с ним происходит?
Кастил несколько секунд молчал, затем сказал:
– Другие вампиры кормятся от них, приводя их на грань смерти из-за потери крови, а потом дают кровь атлантианца. Иногда изменение происходит сразу. В других случаях они несколько часов могут казаться мертвыми. Но они пробуждаются и… пробуждаются голодными. Такими же неуправляемыми, как Жаждущие, и часто справляться с ними приходится нескольким Вознесшимся. – Он подвигал челюстью, глядя на огонь. – Даже когда их накормят, их снедает голод. Я слышал, что у новообращенного вампира уходят недели, а то и месяцы, чтобы научиться контролировать жажду.
У меня упало сердце. После Вознесения Йена я какое-то время не получала от него никаких вестей. Прошло несколько месяцев, он тогда как раз женился.
– И мне известно, как поступают те, кто не может смириться со своими новыми потребностями и причинять вред людям, – тихо добавил он.
– Как? – спросила я, хотя интуиция подсказывала, что ответ будет не из приятных.
– Они предпочитают выйти на солнце, когда оно стоит в зените. Много времени это не занимает, но все равно смерть приходит не слишком быстро. И не безболезненно.
О боги.
Это… это похоже на то, что сделал бы Йен. Но он жив. Он слал письма. Он должен быть жив.
Я сглотнула.
– Ты видел, как их обращают? Все они сознают, что с ними происходит?
Он перевел взгляд на меня.
– Я знаю, к чему ты клонишь, и не думаю, что ответ изменит ситуацию так, как тебе хочется.
– Ты можешь просто ответить на вопрос?
