Он посмотрел на меня с удивлением и уважением.
– Это необычно для женщин Солиса, а уж тем более для той, кто была Девой.
– Необычно, – согласилась я. – Однако я была такой беспомощной, когда погибли родители. Я была ребенком, но и мама тоже не могла дать отпор. Если бы могла, то, может, она бы выжила. Я просто… Я больше не хотела быть беспомощной. Так много людей, особенно женщин, никогда не имели возможности научиться себя защищать. Им приходится полагаться на других – на Вознесшихся, – и я… Я начинаю понимать, что это еще больше усиливает абсолютный контроль Вознесшихся над людьми.
– Но они позволили тебе учиться сражаться?
Я представила реакцию герцогини или герцога на такую новость и тихо рассмеялась.
– Нет. С моими опекунами случился бы припадок. Но, если честно, я всегда думала…
– Что думала? – спросил он, когда я замолчала.
Не знаю, стоит ли этим делиться, но что-то в Аластире способствует моей непринужденности – возможно, то, что он так сильно напоминает Виктера.
– Я всегда думала, что королева Илеана одобрила бы, если бы узнала, что я умею сражаться. Не знаю, почему я так считаю. Просто… королева, которую я знала…
– Это не та королева, которую знают другие, – закончил он, и я кивнула. – У людей много разных сторон. Даже у Вознесшихся. Как ты научилась сражаться?
– Меня тайком учил один из моих личных охранников. Его звали Виктер. – К горлу подкатил ком и оставался там, когда я рассказывала Аластиру о нем и о риске, который он взял на себя. – Он был мне как отец, и я… боги, я так по нему скучаю.
Аластир остановился, когда я заговорила о Виктере, но мою руку не выпустил.
– Похоже, он удивительный человек.
– Был удивительным, и я… – Я сморгнула подступившие слезы. – Он должен был жить.
Он поймал мой взгляд и произнес:
– И он умер от рук Последователей, которые подчинялись принцу Кастилу? Как ты смогла с этим справиться?
Как? У меня внутри что-то оборвалось. Я с этим и не справилась.
– Не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть.
– И тем не менее ты влюбилась в Кастила? Может, он и не сам держал меч…
– …но они убивали от его имени, – договорила я за него. – Я знаю. И Кастил знает. Он знает, что несет ответственность, и я знаю, что он из-за этого потерял сон. – У меня пересохло во рту, когда я сказала: – Это было тяжело, но на мои чувства к нему никак не повлияло то, что случилось с Виктером.
Ложь довольно легко сорвалась с моего языка. Наверное, слишком легко. Сердце сжалось. В ближайшее окно бился ветер.
– У нас с Кастилом ничего не было легким. Когда мы познакомились, я считала его совершенно другим человеком, но даже тогда начала в него влюбляться. – Боги, это правда. – И вот мы здесь.
– Да, вот мы здесь.
Аластир улыбнулся сомкнутыми губами и, убрав мою руку с локтя, взял за кисть.
– Я знаю Кастила с рождения, как и его брата. А до того знал его отца и мать еще дольше. Я помню, как королева была замужем за другим королем, – тихо произнес он, и одно это сказало, что он гораздо старше, чем я предполагала. – Кастил мне как сын. Он и в самом деле был бы мне сыном, если бы судьба не рассудила иначе.
– Что вы имеете в виду?
Морщины вокруг его глаз стали глубже, а мой дар внезапно стал давить на кожу, реагируя на неожиданную перемену его эмоций. Страдание было таким сильным и свежим, что дар вырвался. Я открылась, не в силах его удержать, и напряглась от смятения, которое клубилось в вольвене и перешло ко мне. Его горе ранило так глубоко, что стало трудно дышать. Я пустила в ход другую сторону дара, уменьшая боль.
– Ты знаешь, что Кастил уже был влюблен?
Вопрос так меня поразил, что я оборвала связь, но все равно ощущала в горле резкую горечь.
– Да, знаю.
Это и все, что я знаю. Что он был влюблен.
– Он говорил тебе, что когда-то был помолвлен?
Я потеряла дар речи и просто покачала головой.
На лице Аластира появилась слабая, печальная улыбка.
– Я не удивлен. Он редко о ней говорит, как бы я ни пытался завести о ней речь. И, если честно, я не помню, когда он в последний раз даже произносил ее имя. Я не могу его за это винить, как не должна и ты. Она – рана, которая зажила, но все равно это рана. Он… – Аластир посмотрел в сторону, его плечи напряглись и снова расслабились. – Он будет сильно недоволен, если узнает, что я говорил с тобой о Ши. Честно говоря, я сейчас перешел черту. Но тебе нужно знать, почему я так удивился, узнав о вашем обручении. Я не думал, что Кастил когда-нибудь еще позволит себе такие чувства. – Он встретился со мной взглядом. – И тебе нужно знать, почему я надеюсь, что он искренне заинтересован в этом браке и его мотивы идут из сердца, а не от отчаянного стремления найти брата.
Даже не знаю, что в его рассказе больше всего меня потрясло. То, что Кастил был помолвлен – с вольвенкой, что он был влюблен в девушку, которой совершенно очевидно нет в живых, или что Аластир хочет, чтобы наш брак оказался настоящим.
Я прочистила горло.
– Ши была вашей дочерью?
Он кивнул.
– Да. И, как ни странно, я тебя едва знаю, но ты напоминаешь мне ее. Она тоже часто говорила откровенно, вызывая гнев окружающих. И она была способна при необходимости защитить себя. – Он усмехнулся. – Я бы предположил, что это одна из черт, которая привлекла в тебе Кастила. Которая, так сказать, позволила ему видеть сквозь вуаль.
Понятия не имею, что об этом думать.
– Когда она… умерла? Как?
– Это было довольно давно, за много лет до твоего рождения. – Его слова в очередной раз напомнили, сколько лет Кастилу. – Она моя дочь, но ее смерть – не моя история, не мне ею делиться. Это история Кастила. – Он поймал и удержал мой взгляд. – И я очень надеюсь, что однажды он поделится с тобой этой историей.
Я считала, что горе Кастила связано с пленением его брата, но уже обнаружила, что отчасти его источником было и то, что с ним делали. А теперь задалась вопросом, сколько в этой печали связано с дочерью Аластира.
– Мне жаль, что так вышло с вашей дочерью, – сказала я совершенно искренне. – И я ничего не скажу.
– Я не возражаю, если скажешь. Откровенно говоря, я надеюсь, что он поговорит с тобой… поговорит с кем-нибудь о ней.
Я – последний человек, которому стоит говорить с ним о Ши.
– А почему вы рассказываете мне об этом? Эта тема не из тех, которые я могу с ним обсуждать.
– Да. По крайней мере, сейчас. Я надеюсь, что однажды он откроется и поговорит с кем-нибудь, даже если не со мной. А рассказал я потому, что Ши не была изнеженной барышней. И я вижу, что ты тоже не такая. Но я надеюсь, что ты не настолько похожа на нее, чтобы не просить помощи или отказываться, когда в ней нуждаешься. – Он похлопал меня по руке. – Я всегда буду верен моему королевству, богам и Да’Нирам, но даже если бы у меня никогда не было дочери, я бы не смог просто стоять и смотреть, как молодую женщину используют против ее воли. Война жестока. На ней всегда бывают потери. Но в брачных делах нет нужды в жестокости, и я этого не потерплю.
