– Если существовали дракены, которые могли летать и выдыхать огонь, то как смогли Вознесшиеся одержать верх над атлантианцами? – удивилась я.
– Потому что дракены практически исчезли еще до создания первого вампира. – Кастил ухватил прядь моих волос и принялся накручивать их на палец. – Если бы они были здесь, от Вознесшихся не осталось бы ничего, кроме выжженной земли.
Я поежилась.
– Что ты имеешь в виду под «практически исчезли»?
– Ну, моя очень любопытная принцесса, легенды утверждают, что многие дракены не умерли, а заснули вместе с богами, чтобы защищать их.
– Легенды говорят правду?
Он размотал прядку.
– На это я не могу ответить. Как ни жаль, я никогда не видел дракена. Хотелось бы на него посмотреть.
– Мне тоже, – призналась я, представляя, что вид у дракена был бы свирепый, но величественный.
Глядя в книгу, Кастил опять принялся накручивать мои волосы на палец.
– И серены здесь были? Хм. Вот уж никогда бы не подумал.
– Почему?
Я выдернула из его руки мои волосы.
Он недовольно надул губы.
– Потому что поблизости нет ни моря, ни крупного водоема. Серены тоже принадлежали двум мирам: смертным и…
– Водный народ? – прошептала я. Сердце екнуло.
– Да, их можно назвать и так. У них тоже появлялись плавники… Не как у ламеи. – Он усмехнулся, и на щеке слегка обозначилась ямочка. – Их плавники были в подходящих местах, но эта кровная линия тоже угасла еще до войны.
Было ли совпадением то, что Йен написал сказку о двух детях, подружившихся с водным народом? Я думала, это всего лишь игра его воображения. Но что, если он нашел серен?
– Как они умерли?
– Об этом много спорят. Некоторые атлантианцы старшего поколения говорят, что серены впали в депрессию, когда уснул Сэйон, и утратили желание жить. Другие считают, что чистых серен просто не осталось после того, как они поколениями смешивались с другими линиями.
– Надеюсь, что верно последнее, – сказала я, хотя очень странно на это надеяться. – Если они вымерли потому, что бог уснул, то это очень печально.
– Да. – Кастил перевернул страницу. – А вот это тебе будет интересно. – Он ткнул пальцем в середину листа. – Сентурионы.
Я посмотрела в книгу.
– Что это?
– Общий термин для множества старых линий, которые рождались воинами и не нуждались в обучении. – Он положил ладонь рядом с моей. – Одно время их были дюжины, каждая линия отличалась особыми талантами, которые делали их опасными в бою. Многие воинские линии вымерли за сотни лет до появления Вознесшихся.
– Как?
– Все королевства построены на крови. Атлантия не исключение. Война, в которой погибли большинство воинских линий, началась с восстания первичных против правящей линии.
Вспомнив рассказы Киерана, я уточнила:
– Против… божеств?
– С тобой уже кто-то говорил об этом.
– Киеран рассказывал о некоторых из них, но я не понимаю. У меня сложилось впечатление, что божества обладали безоговорочной властью, они были детьми богов и создали первичных.
Кастил фыркнул.
– Не сомневаюсь, Киеран бы так и сказал. Да, они создали первичных и большинство воинских линий, но всегда приходит время, когда создания восстают против создателя. Первичные и несколько других линий устроили побоище, и им удалось убить некоторых божеств, что, я думаю, было очень нелегко. Часть воинских линий была на стороне первичных, другие остались с божествами. Война не продлилась так долго, как с Вознесшимися, но была гораздо разрушительнее. К ее концу почти все божества были перебиты, целые линии были уничтожены, но на троне по-прежнему сидело божество, пока его наконец не свергли и не убили – на этот раз не потому, что мои предки решили, будто они лучше подходят для роли правителей, а по совсем другой причине.
– Почему же?
– Я тебе об этом уже говорил. – Я подняла на него взгляд, и он наклонил голову. – Он создал первого вампира.
– Король Малек? Он был божеством?
Кастил кивнул.
Боги богов, это означает, что мать Кастила была замужем за божеством?
– Он жил с самого начала? Или был потомком линии?
– Он был сыном двух древних божеств.
Я потрясла головой. Мои мозги были готовы взорваться, но я не удержалась от новых вопросов:
– Какими талантами обладали те воины?
Ямочка на его щеке стала глубже.
– Некоторые могли использовать в бою силы стихий – насылать ветер или дождь. Это умели представители исконной линии, другие могли призывать души убитых. Видишь первое слово в списке? – Его мизинец задел мой, уколов разрядом энергии. А когда такой же разряд поразил Киерана, я ничего не почувствовала. – Прио? Они могли призывать огонь на свои клинки. А внизу записан представитель линии кимеров, видишь?
Его мизинец скользнул по моему, пока я смотрела на слово, написанное слишком выцветшими для меня чернилами. Я кивнула.
– Они умели насылать ночь, закрывать солнце, и ослепшие враги не могли видеть их передвижения.
– Все это… все это звучит слишком невероятно, – признала я.
Его палец прошелся по моим, отчего по мне пронеслась знакомая волна.
– Да, но вольвены большинству смертных тоже кажутся невероятными.
В этом он прав.
– Полагаю, как и эмпаты, – добавил Кастил.
– Эмпаты?
– Воинская линия, которая вымерла вскоре после войны, но они были особенно необычны, Поппи. Именно с ними все страшились столкнуться в бою. – Его пальцы опять скользнули по моим, и я подняла на него взгляд. – Они были любимцами божеств, поскольку только божества были способны на то же, на что и эмпаты, – читать чужие эмоции и делать их оружием, усиливая боль или страх. Они обращали в бегство армию еще до того, как воины успевали поднять мечи.
У меня перехватило дыхание.
– Поппи, я считаю, что ты происходишь от этой линии. По крайней мере, мне так кажется. – Его рука вернулась на стол. – Воины-эмпаты. Это единственный логичный вывод. Некоторые из них в конце войны могли затеряться в Солисе, не сумев вернуться в Атлантию, и их сочли погибшими. В какой-то момент один из них мог сойтись со смертным, или же спустя много лет это сделал их ребенок, либо создав первое поколение, которое дало тебе жизнь, либо…
– Либо один из моих родителей был… был воином-эмпатом. – Ошеломленная, я застыла на месте. – У них был определенный цвет глаз? Потому что у меня глаза не золотистые и не ореховые.
– Нет. У тебя глаза цвета атлантианской весны или умытой росой листвы.
