А потом он встал с кровати и прошел мимо Киерана на террасу, больше не сказав ни слова.
Глава 23
Через дверь террасы лился солнечный свет. Несколько секунд я могла только сидеть и пялиться в открытую дверь, не в силах поверить в то, что случилось с того момента, как я проснулась, сплетенная с его телом, и до того, как он ушел из спальни. Меня озадачило то, что с ним произошло. А то, что я делала и что позволяла, – ошеломило и повергло в изумление.
Кастил сошел с ума.
Я сошла с ума.
Киеран закрыл дверь, отрезав приток наполненного сладкими ароматами воздуха, и выдернул меня из размышлений. Я перевела взгляд на него, стоящего у камина. Пламя, которое больше не колебал ветер, успокоилось.
– Он не причинил тебе вреда?
– Что?
Мой голос прозвучал хрипло. Я заморгала.
– Он не причинил тебе вреда, Пенеллаф? – повторил Киеран мягче.
– Нет. Он…
Я посмотрела на свои голые ноги. Кастил не причинил мне вреда. Хотя мог. Я не уверена, что он не хотел этого, но то, что он сделал, не имело ничего общего с вредом.
Я схватила одеяло и натянула до пояса.
Киеран сжал челюсти.
– Он взял тебя силой?
– Боги, нет.
Я убрала волосы с лица и заметила кинжал. Он оставался на кровати, там, куда я его уронила. Кастил ни к чему меня не принуждал, и, честно говоря, если бы я захотела, то могла бы в любой момент прекратить то, что происходило. Могла бы нанести ему рану и сбежать. Но не стала, потому что я… я хотела того, что произошло. Я проснулась с этим желанием. Не знаю, почувствовал ли его Кастил сквозь то, что затмевало его разум, но, как бы то ни было, я этого хотела.
Хотела его.
Я поискала в себе раскаяние или стыд – что-нибудь, указывающее на сожаление о случившемся, но не нашла ничего. Как и прежде, во мне лишь смятение и недовольство собой. Следовало вести себя осмотрительнее, зная, что такие случаи только способствуют тому, что я все больше в него влюбляюсь. Не так давно я говорила ему, что ничего подобного больше не повторится, и вот доказала, что я не могу делать правильный выбор – и не один или два раза, а целых три. Кладовка. Ночной кошмар. И теперь это. Как я могу так сильно хотеть Кастила, что мне плевать, кто он и что делает? И что он может сделать со мной?
– Что произошло? – спросил Киеран.
У меня ушла пара секунд, чтобы собраться с мыслями.
– Он проснулся и как будто не узнал меня. Он рычал, а его глаза стали непроницаемо черными. – Я кое-что опустила, но, уверена, Киеран и так уже много знает о том, что произошло. – Глаза у него были как у Вознесшегося. Он… с ним все будет хорошо?
Лицо вольвена на зависть непроницаемо, учитывая то, что только что случилось.
– Да, как только он остынет.
– Остынет? Думаю, ему нужно больше, чем просто остыть. – Я глянула на дверь. – Он собирался на тебя напасть.
– В тот момент он видел во мне вызов. Угрозу.
– Кому? Ему?
– Тебе.
У меня перевернулось сердце.
– Это не имеет смысла.
Киеран сложил руки на широкой груди.
– Его сородичи могут быть большими собственниками при определенных условиях или в экстремальных ситуациях.
– Собственниками по отношению к чему? К еде?
– Он тебя укусил?
– Кроме первого раза? – Я подавила желание потрогать почти исчезнувшую отметину на горле. – Нет.
На его лице мелькнуло нечто сродни разочарованию, и, не раздумывая, я открыла дар и потянулась к Киерану. Потом будет время чувствовать себя виноватой в том, что полюбопытствовала без особой на то необходимости. Но то, что я уловила, оказалось не похоже на разочарование, каким я его себе представляю. Ощущение было тягучим и приторным, как слишком густые сливки. Обеспокоенность. Он чем-то озабочен.
– Что с ним? – спросила я, хотя подозревала, что уже знаю.
Мгновение Киеран смотрел на меня.
– С ним все будет хорошо. Хотя я бы предложил тебе привести себя в порядок.
Я раздраженно прищурилась.
– Спасибо за предложение, но ты не ответил на вопрос. Ты сказал, что предупреждал его. О чем?
Он промолчал.
Не в силах сидеть, когда в крови начал бурлить гнев, я схватила кинжал, скинула одеяло и встала.
Киеран поднял бровь.
– Ты собираешься им воспользоваться?
– Почему все воображают, будто я собираюсь их пырнуть, если беру в руки что-то недостаточно тупое?
– Ну, у тебя есть привычка поступать именно так, – ровным тоном ответил он.
Думала возразить, но быстро поняла, что, к сожалению, он прав.
– Только когда это заслуженно. – Я положила кинжал на деревянный столик. – И не моя вина, что некоторые из вас заслуживают получить удар кинжалом. Причем постоянно.
Он наклонил голову, словно соглашаясь с моей точкой зрения.
– Тебе не стоит о нем беспокоиться…
– А тебе стоит ответить на мой вопрос, – заявила я. – С ним совершенно очевидно творится что-то неладное. Он потерял контроль, и я почувствовала его голод. Он изголодался.
– Так ты воспользовалась своими способностями? – Он слабо улыбнулся. – Рад, что ты последовала моему совету.
Я закатила глаза.
– Я знаю, что атлантианцам нужно кормиться от других атлантианцев. Кастил говорил, что они нуждаются не в крови смертных, а в крови своих. Что им нужно питаться. Но он так и не сказал почему. Может, я не знаток в том, что касается атлантианцев, но я полагаю, что черные глаза и готовность откусить тебе голову – это и есть причины, по которым атлантианцам нужно питаться?
– Да, черные глаза. Но откусить мне голову он, скорее всего, хотел из-за утренней активности, которой вы предавались.
Мое лицо жарко вспыхнуло, и я призвала все свои силы, чтобы не обращать на это внимания.
– Ему нужно питаться… – Я вспомнила о том, что было после нападения клана Мертвых Костей. – Вот почему он так смотрел в лесу на мою руку! Когда ты спросил, в порядке ли он. Значит, он голоден. Вот почему он… рычал и хотел откусить тебе голову.
– Да. Это часть причин. – Киеран отвел взгляд и прикусил губу. Минуло долгое мгновение. – Ему нужно питаться. Я бы сказал, что он подходит к грани, но пока еще не настолько близко, чтобы ее перейти.
Я встревожилась.
– Как это – не близко? Он не узнал ни тебя, ни меня.
Киеран опять перевел на меня взгляд.
– Если бы он был ближе к грани, он бы оторвал мне голову, а ты бы вознеслась, как мы говорим, запрещено это или нет. Или была бы мертва. Если бы он слишком близко подошел к грани, одна капля твоей крови заставила бы его перейти эту грань. Ты бы умерла, а он, поняв, что натворил… я даже думать не хочу о том, что он бы сделал.
