Я резко втянула воздух, не зная, который из двух вариантов хуже. Что ж, оторванная голова Киерана – более болезненный и… грязный вариант, чем то, что могло случиться со мной.
Если бы Кастил был слишком близок к грани, если бы он кормился и потом обратил меня, я бы стала… Вознесшейся. Неспособной контролировать жажду крови. Неспособной выходить на солнце. По сути бессмертной. Но что это за жизнь?
Хотя что за жизнь будет у меня с Кастилом? Когда я постарею и поседею, он будет выглядеть как сейчас. Молодым. Полным жизни. Он будет…
Погодите. Почему я вообще думаю о будущем – нашем будущем, – когда его на самом деле нет? Наверное, я и правда сошла с ума.
Пожалуй, мне нужно сесть.
– Если он сегодня не был близок к грани, то я не думаю, что захочу увидеть, когда он дойдет до нее.
– Нет, не захочешь. – Киеран прислонился к стене. – Он проснулся сам или его что-то резко разбудило?
Вспоминая о том, что я делала и о чем фантазировала перед тем, как он проснулся, я была рада, что Киеран не смотрит на меня.
– Наверное, я его разбудила. Я пошевелилась, и он сразу бросился на меня.
– Тогда понятно, – пробормотал он, закрыв глаза. – Я не люблю говорить о нем, о таких вещах. Если он узнает, то, наверное, оторвет мне голову. И я это заслужу, потому что есть то, о чем может говорить только он. Но, думаю, тебе нужно это знать, хотя не уверен, что ты заслуживаешь быть посвященной в эти сведения.
– Это почему же я не заслуживаю? – поинтересовалась я.
Не я же шныряю повсюду и похищаю людей, а Кастил.
– Потому что в такое можно посвящать только близких друзей и любимых, а ты ни к тем, ни к другим не относишься.
Что ж, тут он прав. Но я уже знала, что Киеран не считает правильным такое рассказать.
– Кастил говорил, что у него бывают кошмары, а иногда он просыпается и не понимает, где находится.
В любой другой ситуации я бы рассмеялась над удивлением Киерана. Но ничего забавного здесь нет.
– Он тебе сказал?
Я кивнула.
– У меня бывают кошмары – страшные. После одного из таких я его разбудила, и он рассказал мне о своих.
Лицо Киерана разгладилось.
– Да. У него бывают кошмары. Ты знаешь, что с ним делали, когда он был в плену у Вознесшихся. Иногда ему кажется, что он там, в клетке, что его используют, и ни его кровь, ни тело ему не принадлежат.
На этот раз я села еще раньше, чем это поняла, хотя и не удивилась. Меня придавила тяжесть слов Киерана, а напоминание о мучениях, с которыми столкнулся Кастил, пригвоздили меня к месту.
– Когда ему снятся кошмары, о которых он тебе говорил, и он начинает просыпаться, иногда его разум застревает в этом безумии, – продолжал Киеран.
Кому, как не мне знать, что кошмары могут казаться очень реальными.
– А если он не покормился, то может немного превращаться в зверя, которого они из него сделали, – закончил он.
В монстра.
Содрогнувшись, я закрыла глаза. Что он сказал, когда я назвала его монстром? «Я не родился таким. Меня таким сделали». Но он таким не был. Мое сердце заныло так же сильно, как и в тот раз, когда Кастил рассказывал о своем плене.
Я прерывисто вздохнула и открыла глаза. Киеран смотрел на меня.
– Он не зверь, – сказала я. Не знаю почему, но мне нужно было это сказать. – Не знаю, кто он, но не зверь. Он не монстр.
– Нет, не монстр. – Он склонил голову набок. – Думаю, он бы тебе понравился, если бы ты встретила его до всего этого.
Мне так сильно этого захотелось, что я встревожилась. Я положила руку себе на талию.
Губы Киерана искривила невеселая улыбка, словно он знает, о чем я думаю.
– Могу представить, что многое было бы иным.
Я медленно кивнула, вытаскивая себя из пучины сожалений, которая разверзлась в моей груди.
– А почему он не кормился? Ведь в крепости были атлантианцы? И здесь есть атлантианцы.
Киеран кивнул.
– Он много от кого мог бы кормиться, но не стал этого делать.
– Почему? Почему он довел себя до такого голода?
Он поднял бровь.
– Хороший вопрос, не так ли?
* * *
Мой очень хороший вопрос не получил ответа и терзал меня, пока я умывалась и надевала мешковатые штаны и темно-зеленую тунику, которую нашла в свертке Квентина. Беспокоили меня и другие вопросы, оставшиеся без ответа. Почему Кастил не кормился? Внесли ли кошмары вклад в мучившую его печаль? Если сегодня он был не слишком близок к грани, то каким станет, когда до нее дойдет? Что бы случилось, если бы он не… не покормился от меня другим способом?
И почему я вообще позволила Кастилу сделать то, что он сделал, когда он явно был не в своем уме? И почему он так поступил? Толкнула ли его на это жажда крови? Или он почуял мое возбуждение? У меня загорелось лицо, и я не была уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос.
В любом случае я ошибалась, когда сказала, что не стремлюсь к смерти. Но что, если бы он балансировал на грани и использовал рот для других целей? У меня внутри все оборвалось.
Я расчесала спутанные волосы. В мягком свете лампы их цвет напомнил скорее рубиновое вино, чем пылающий огонь, какими они часто казались на солнце. Я наклонила голову набок. Отметины от укуса больше не были видны, но я все равно оставила волосы распущенными и вернулась в спальню.
Киеран стоял у входа на террасу, уставившись на дверь. Я не сильно удивилась тому, что он не ушел.
– Выполняешь обязанности няньки? Я же согласилась на брак. – Я взяла набедренные ножны. Слово «брак» по-прежнему странно звучало на моих устах. – Я не собираюсь бежать.
Он повернулся ко мне.
– Жду, чтобы спросить, не хочешь ли ты позавтракать.
– О!
Сунула кинжал в ножны и поправила подол туники. Она была более облегающей, чем я привыкла, но чистой. Я посмотрела на дверь.
– Разве… разве мы не подождем Кастила?
– Это не обязательно. Он найдет нас, когда будет готов.
Я покусывала нижнюю губу. Как-то не совсем правильно уходить, когда он… когда у него какие-то проблемы. Странно, что я так о нем беспокоюсь.
– Хочешь поесть прямо сейчас? – спросил Киеран, привлекая мое внимание. – Или сначала посмотреть на залив?
– На залив, – выбрала я, зная, что мой желудок по-прежнему завязан узлом и я не смогу ничего проглотить.
– Хорошо.
Киеран открыл дверь.
Мы вышли через террасу и пересекли двор. Воздух оказался теплее, чем я ожидала. Через несколько секунд я закатала рукава туники.
