– Не думала, что тут будет такая хорошая погода.
– Если не считать Карсодонию, то мы в самой южной части Солиса. По ночам становится прохладно, особенно зимой, но дни остаются приятными.
– Как и в столице.
Я задрала голову, подставляя лицо солнцу. Издалека, наверное, из-за крепости, доносились голоса и смех.
– Ты был с Кастилом в столице?
– Да, некоторое время. Мне там не очень понравилось.
Я оглянулась на него, вскинув бровь. Он пожал плечами.
– Слишком много Вознесшихся. Слишком много людей.
– А в Атлантии не слишком много людей?
Мы шли мимо выщербленной каменной стены. Черные воды Стигийского залива блестели, как обсидиан, неподвижные и безбрежные. Залив простирался насколько хватало глаз и исчезал за горизонтом.
– Пока еще нет, но если население продолжит расти, наши города тоже будут переполнены.
Мы взобрались на небольшой холм, и я обернулась. За стенами крепости ничего не видно.
– Но у вас есть Предел Спессы.
Киеран кивнул, а я все еще не могла поверить, что здесь что-нибудь есть. Я начала спускаться с холма, и трава сменилась песком. Мы подошли ближе к разрушенным пирсам, которые выступали из воды как сгнившие пальцы. Здесь нет запаха сырости, воздух благоухает лавандой, но я не увидела ни одного растения с фиолетовыми цветками. Я смотрела на безжизненные полночные воды, гадая, проснется ли когда-нибудь бог, спящий в заливе. А если бог обычных людей и окончаний восстанет, то что подумает он о мире, который оставил, и о том, что сделали со смертными, о которых он заботился после их смерти?
Пока я смотрела, во мне зародился внезапный порыв.
– Прошло много лет с тех пор, как я ощущала под ногами песок.
– Сейчас самое подходящее время ощутить его снова.
Ответ Киерана не удержал меня. Я скинула сапоги с носками и растянула губы в улыбке, зарывая пальцы ног в теплый крупнозернистый песок.
Киеран фыркнул.
– Малик делал то же самое, как только добирался до песка. Снимал обувь, чтобы чувствовать его ступнями.
На меня словно опустилась тяжесть. Я пошла к воде, оставив свою обувь и носки.
– Каким был Малик? То есть… какой он?
Киеран, следовавший в нескольких шагах позади меня, долго молчал.
– Он был добрым и великодушным, но еще и жутким проказником. Кастил всегда был гораздо серьезнее. – Он подошел ко мне. – Можно подумать, что это его с самого рождения готовили стать королем.
Кастил – серьезный? Это заявление удивило меня еще сильнее, чем то, что в заливе спит бог.
Должно быть, эти мысли были написаны у меня на лице, потому что Киеран сказал:
– Это с тобой Кастил такой – поддразнивает и старается вывести из себя. С другими он так себя не ведет.
– Значит, это притворство?
– Нет. Просто Кастил… более живой, когда он с тобой, – ответил вольвен, и я…
Я решила, что моя отвисшая челюсть, наверное, упала на песок.
– А Малик был жизнью и душой семьи, – продолжал Киеран. Я подобрала челюсть с земли. – И я неслучайно говорю в прошедшем времени. Даже если он жив, он не будет прежним.
– Но у него будет семья, чтобы помочь вспомнить. Родители, Кастил, ты, – рассудила я. – Вы все можете помочь ему вспомнить, каким он когда-то был.
Киеран не ответил.
Я глянула на него.
– Ты… ты думаешь, он еще жив?
– Должен быть жив. Даже если вампиры все эти годы держали в плену атлантианцев, как чистокровных, так и полукровок, они бы не позволили принцу умереть. Благодаря ему им требуется меньше крови, чтобы совершить Вознесение. Он слишком ценный трофей, чтобы позволить ему зачахнуть и умереть.
В смятении я на миг закрыла глаза. В основном я надеюсь, что он еще жив, но в глубине души почти желаю, чтобы он умер. Каким бы ни было его существование под контролем Вознесшихся, жизнью это не назовешь.
Всплыл вопрос, ответ на который я уже знаю. Как можно позволить Вознесшимся продолжать?
Нельзя.
Если нас с Кастилом ждет успех, то неужели я удовольствуюсь тем, что проведу остаток жизни, надежно спрятавшись, пока Вознесшиеся продолжат править Солисом и держать народ в страхе? Красть детей и кто знает сколько других людей? Останутся ли король с королевой живы или умрут, но разве прочие Вознесшиеся не смогут просто найти другого атлантианца и продолжить создавать себе подобных, даже если это будет запрещено?
Кастил хотел избежать войны, но как кто-то может быть уверен, что Вознесшиеся изменятся? Что они не вернутся к прежнему порядку вещей?
Киеран переступил с ноги на ногу и оглянулся через плечо. Прищурившись, я проследила за его взглядом. Мимо выщербленных стен шли несколько человек, одетые в яркие золотистые и голубые одежды.
– Кто они?
– Точно не знаю. – Киеран развернулся. – Большинство местных жителей – старые Последователи, атлантианцы и вольвены.
Я проследила за ними, пока они не скрылись из виду, и мой желудок завязался узлом. Как они меня воспримут? Дружелюбно и по-свойски, как Элайджа с Аластиром, или же… как все остальные?
– Мы с Кастилом приезжали сюда однажды, когда были моложе, до того, как город разрушили, – сказал Киеран. – Это была одна из первых наших отлучек из Атлантии. Малик отправился с нами. Местные жители – полуатлантианцы и наши сторонники – знали, кто мы, и вели себя так, словно сам Рейн восстал из залива.
Не один, а целых два принца и должны были вызвать переполох.
– Множество людей столпилось на берегу залива. – Он прищурился, словно пытался увидеть то, что здесь однажды произошло. – Какая-то девочка поскользнулась на набережной и упала в воду. Все в панике беспомощно сгрудились на краю.
Я села в нескольких футах от кромки воды.
– За ней никто не прыгнул?
Он покачал головой.
– Никто из смертных, вошедших в эти воды, не возвращается. Люди верят, что стражи Рейна схватят смельчака за ноги и утянут на глубину. – Он вздернул уголок губ в ироничной ухмылке и опустился на песок рядом со мной. – Но Кас прыгнул. Даже не задумавшись. Просто нырнул, хотя девочка ушла под воду и не показывалась.
Я опять повернулась к заливу.
– Он ее нашел?
– Нашел. Вытащил ее на берег, где Малик и… – Он глубоко вздохнул и вытянул ногу. – Один из наших друзей смог выбить воду из ее легких. Девочка задышала. Она выжила. Те, кто не знал, кто такие Малик и Кас, в самом деле сочли их богами.
Я была рада, что девочка выжила, и надеялась, что беда стряслась с городом спустя долгое время после ее жизни. Но мой ум зацепился за другое. Киеран чуть не произнес имя этого друга, и у меня было предположение, кто это.
