К горлу подкатил ком, и я чуть не бросилась на шею бедняге, но каким-то образом мне удалось не повторить тот неловкий момент.
– Я знаю, что ему нужно кормиться, и он будет. – К моим щекам прилил жар. – Но что такое Присоединение?
Аластир расширил глаза.
– Он тебе не рассказал?
Я опустила плечи.
– А должен был?
– Думаю, да. – Он слегка сузил глаза. – Присоединения можно ожидать, потому что ты не чистокровная атлантианка, но подобный разговор… его не так легко вести с человеком, выросшим не в Атлантии. – Он начал подниматься. – И я бесконечно рад, что мне не пришлось вести его со своей дочерью.
– Подождите. – Я подняла руку. – Что же это?
– Тебе следует спросить Кастила.
– Вы должны рассказать, поскольку завели об этом речь. Что это за штука – Присоединение?
Аластир на мгновение замер, а потом закрыл глаза.
– Это будет невероятно неловкий разговор.
Я начала улыбаться.
– Вот теперь мне и правда интересно.
– Скорее всего, твое настроение очень быстро изменится. – Он потер подбородок. – Боги, наверное, он не рассказывал тебе из-за твоего прошлого.
– Моего прошлого? – Я вскинула брови. – Как Девы?
Он кивнул.
– По твоим же словам, тебя держали как затворницу, но даже если это не так, тебя шокирует то, что ты услышишь.
– Ладно. – Я сгорала от любопытства.
– Присоединение – очень старая традиция, которой, хвала богам, нечасто следуют. – Он недовольно изогнул верхнюю губу. – Она довольно неприличная.
Как ни стыдно в этом признаться, но мое любопытство только усилилось.
– Когда связанные первичные находят партнера, связь может распространиться и на этого человека. Для этого все трое – или четверо, если партнер тоже связан, – должны обменяться кровью. И обмен кровью… это довольно… – Он прочистил горло и покраснел. – Он может стать очень интимным. Таким, что тебе, скорее всего, будет очень неудобно.
За всю жизнь меня редко что шокировало. Последние несколько недель сюрпризы следовали один за другим, но этот…
Какой бы затворницей я ни была, благодаря дневнику мисс Уиллы Колинс я вполне поняла, что пытается сказать Аластир.
– Вы имеете в виду секс?
Его лицо стало таким же красным, как, наверное, и мое.
– К несчастью, да.
Я уставилась на него, разинув рот, но совершенно не находя слов.
– Но, – быстро добавил он, – как я сказал, это очень старый обычай, и хотя некоторые из моих младших братьев и сестер гораздо более открыты архаичным традициям, в наши дни она не очень часто практикуется… ну, по очевидным причинам.
– Я… – Мне одновременно жарко и холодно. – Но вы сказали, что этого можно ожидать, поскольку я не чистокровная атлантианка. Почему?
– Почему? – Он уставился на меня, а потом выражение его лица смягчилось. – Пенеллаф, дорогая, неужели вы с Кастилом не говорили о будущем? Вообще?
Он смотрел на меня так, что в моем желудке разлилась кислота. Его взгляд полон отеческого терпения, с каким смотрят на беспомощного ребенка, который нуждается в помощи взрослого.
– Ты будешь стареть, и Кастил тоже, но не так быстро, и через восемьдесят лет он будет выглядеть так же, а…
– А я буду старой и седой, если вообще проживу так долго, – оборвала я, и с моего языка сорвалась ложь: – Мы говорили об этом.
– Присоединение понадобится не только для того, чтобы обязать вольвена защищать и твою жизнь тоже. Эта связь привяжет твою жизнь к первичному и вольвену. Ты будешь жить так же долго, как и вольвен.
И опять я полностью лишилась дара речи. В мою голову хлынуло столько мыслей, но на первый план вышло понимание, почему Кастил никогда не говорил об этом. Мои мышцы напряглись, а на грудь опустилась тяжесть, мешающая дышать. Просто в этой традиции нет никакой необходимости. Что бы ни думал Киеран, Кастил не собирается сохранять наш брак.
Глава 25
Осознание произвело гораздо более леденящий эффект, чем должно было, и в этом виноват Киеран с глупыми разговорами о сердечных парах.
А если подумать, с чего бы Киерану об этом рассказывать?
Когда я представила подобную беседу с ним, мне захотелось протереть свой мозг проволочной щеткой. Хотя я считаю Киерана привлекательным, я… я даже вообразить не могу, что занимаюсь с ним чем-то таким.
С ним и Кастилом.
Я огляделась в поисках стакана с водой, но не нашла.
– Не думаю, что тебе нужно об этом переживать, – сказал Аластир. – Вряд ли он ожидает что-то подобное. Кастил не придерживается старых традиций.
– А вольвены такое ожидают? – спросила я. А потом с моего языка сорвалось кое-что похуже. – Ши пошла бы на это?
У Аластира глаза на лоб полезли.
Я сразу пожалела, что не смолчала.
– Простите. Полагаю, от нее как от вольвенки такого бы не ожидали. И мне не следовало о ней говорить…
– Нет. Нет, все в порядке. – Аластир подался вперед и положил руку на мою. – Не извиняйся. Я рад, что ты хочешь говорить о ней.
Он опять улыбнулся, пожал мою руку и откинулся на спинку кресла.
– Хотя она была вольвенкой, некоторые ожидали, что она удостоится такой чести, и тогда клятва Киерана распространилась бы на нее. Она… – Он сжал губы и помолчал. – Ши никогда ни от чего не уклонялась, даже от того, что другие сочли бы отвратительным и грубым. Ради Кастила она бы пошла на что угодно.
А пошел бы на это Кастил?
Боги, я даже думать об этом не хочу.
Я сглотнула и поникла в кресле. Мысли в голове опять припустили вскачь.
– Я отнял у тебя много времени. – Аластир опять начал подниматься.
– Подождите, – почти прокричала я. Мне кое-что пришло в голову. – Если Присоединение продлевает жизнь смертному, тогда почему король Малек не сделал это с Избет – своей любовницей? Вместо того, чтобы обращать ее в вампира? Или он не был связан?
Аластир уставился на меня так, словно я чистосердечно предложила приобщиться к образу жизни Вознесшихся.
– Король Малек был связан с вольвеном. И даже не с одним, потому что он их переживал. Но со смертными Присоединение не срабатывает, в партнере должна быть атлантианская кровь. И даже если бы в жилах той женщины она текла, этот обряд смертельно оскорбил бы королеву. Он выходит далеко за рамки любовной интрижки. Насколько я знаю, любой достойный вольвен отказался бы. – Он поймал мой взгляд. – Как ты думаешь, сколько мне лет?
Его вопрос сбил меня с толку.
– Не… не знаю. Наверное, гораздо больше, чем можно дать на вид.
