Я кивнула, и Кастил откинул назад голову.
– Аластир нарушил клятву, разорвал связь. Такое… очень редко происходит. Порой Аластир болтает лишнее, но он хороший человек.
Я медленно кивнула. Он закрыл глаза.
– Твоя мать тогда не бросила Малека?
– Нет.
– Она осталась с ним, потому что любила?
– Я в самом деле не знаю, она о нем не рассказывает. Но заметь, что она назвала старшего сына похожим именем.
Интересно, как к этому отнесся их отец?
– Когда мама высказала недовольство Малеку, она сделала это с глазу на глаз, но все равно то, что он сделал, получило огласку. И другие последовали его примеру. В каком-то смысле все произошло очень быстро.
– И вот к чему мы пришли, – пробормотала я.
– Вот к чему мы пришли, – подтвердил он.
Я глубоко вздохнула и сказала то, что нужно было сказать:
– Я знаю, что тебе нужно кормиться. Знаю, что ты близок к грани и не кормился ни от кого другого.
– Кто-то тебе об этом сказал, – ровно ответил он. – И сомневаюсь, что Аластир.
– Кто-то должен был сказать. Если ты не питаешься, то что происходит, кроме того, что глаза становятся черными? Если ты переходишь грань? Ты только и объяснил, что это очень, очень плохо.
Кастил отвел взгляд и прикусил губу.
– Это как… быть мертвым внутри. Хуже, чем быть Вознесшимся. Нами овладевает жажда крови, но это неистовое безумие, как у Жаждущего. Хотя мы не гнием и не разлагаемся. – Он покачал головой. – Как только мы переходим грань, мы становимся сильнее с каждым кормлением, но это как душевное расстройство, потому что мы превращаемся в бешеных животных. Очень немногие возвращаются оттуда.
Я вспомнила, как он рассказывал, что с ним делали Вознесшиеся – лишали крови, пока его не охватывал неутолимый голод.
– Вознесшиеся часто не давали тебе кровь?
– В некоторые годы меня хорошо кормили. – Его губы изогнулись в подобии улыбки. – Потом давали ровно столько, чтобы я не умер, а иногда даже недостаточно.
Годы.
Мое сердце сжалось от жалости – к нему, к его брату и ко всем, кто прошел через это. Но в основном к Кастилу, потому что он точно знает, с чем столкнулся его брат.
– Но ты вернулся.
– Поппи, были времена, когда я думал, что не вернусь. – Он смотрел на огонь и говорил еле слышно. – Когда не замечал течения времени. Когда забыл, кто я и что для меня имеет значение. Словно некоторые части моего разума помрачились. – Он провел рукой по волосам и уронил ее на колено. – Я вернулся. Не таким, как раньше. Я так и не стал прежним. Но я нашел части себя прежнего.
Я сглотнула сквозь ком в горле.
– Я…
– Не говори, что ты сожалеешь. – Кастил оборвал меня резким взглядом, который раньше уязвил бы меня, но сейчас я понимаю – понимаю его. Сочувствие не всегда желанно. – Тебе не за что извиняться.
– Ты прав. Я рада, что ты нашел себя.
У него вырвался резкий смешок.
– Правда, Поппи? В самом деле рада?
– Да. Думаю, да. – Я подняла плечо. – Может, ты вернулся сволочью, но это лучше, чем заблудиться в собственном разуме. Я бы никому такого не пожелала.
Теперь его смех стал мягче, и я натянуто улыбнулась.
– Правда. – Он провел рукой по лицу. – В любом случае я знаю, каково быть близко к грани. Я ее переходил. И я в порядке.
– Ты не в порядке, Кастил.
Он посмотрел на меня слегка расширенными глазами.
– Что? – спросила я.
– Просто ты редко произносишь мое имя.
– Нужно обращаться к тебе «ваше высочество»?
– Боги, – выдавил он. – Нет.
Я слегка улыбнулась, а он уставился на меня так, будто я совершила небывалый подвиг. Странно, почему на него так подействовала моя улыбка.
– Я его почувствовала. Почувствовала твой голод сегодня утром. Я знаю, что ты изголодался, и знаю, каково это; по крайней мере, в какой-то степени. Бывало, что герцог не давал мне есть, если был рассержен. Тебе нужно покормиться.
– Во-первых, узнав, что герцог такое делал, я захотел убить его еще раз. А во-вторых, сегодня утром я изголодался не только по крови. – Его глаза были как озера теплого меда. – Думаю, ты это поняла.
Мой пульс участился, а голос прозвучал более хрипло, чем обычно.
– Если ты этого не сделаешь, если не можешь, то тебе придется выпить моей крови.
Кастил дернулся назад, словно я его ударила. В следующее мгновение он уже поднялся на ноги.
– Поппи…
– Ты не можешь так продолжать. – Я тоже встала, но вовсе не так грациозно, как он. – Что, если тебя опять ранят?
– Со мной все будет хорошо. – Он шагнул от меня назад. – Я же сказал, что больше не потеряю контроль.
– Не думаю, что у тебя есть выбор. Это присущая тебе особенность. Тебе нужна атлантианская кровь. Ты не кормился ни от кого другого, так, может, сделаешь это от меня? Ты ведь уже кусал меня.
Точные линии его лица обозначились резче.
– Я этого не забыл.
– Тогда в чем дело? Тебе нужна кровь. У меня есть кровь. Так давай покончим с этим.
Он рассмеялся, но невесело.
– Покончим с этим? Как будто это еще одно деловое соглашение?
Я вздернула подбородок.
– Если придется, то да.
– То есть ты не против? Не против стать источником моей силы, учитывая все, что я с тобой сделал? Добавить это в длинный список того, что ты не хотела делать, но пришлось?
– Что ж, если ты это так рассматриваешь… – Я раздраженно вскинула руки. – Может, я предпочту стать источником твоего нормального рассудка, лишь бы не волноваться о том, что ты разорвешь мне шею до того момента, как все закончится.
Он глубоко, прерывисто вздохнул, а его плечи напряглись.
– Ты можешь честно сказать, что такое не повторится? – потребовала я. – Посмотри мне в лицо и скажи, что ты правда веришь, будто в следующий раз сможешь остановиться.
Его ноздри раздулись, но он ничего не ответил, и я поняла правду. И поняла, что должна признать еще одну правду, которую не смогу забрать обратно.
– Я чувствовала твой голод, Кастил, и больше не хочу. С того момента, как я сняла проклятую вуаль, я прекратила делать то, чего не хочу. Я хочу тебе помочь. Потому что, как это ни глупо, и только боги знают почему, но я забочусь о тебе! Поэтому да, я не хочу, чтобы мне разорвали горло, а еще я не хочу знать, что ты страдаешь понапрасну.
Я дрожала, чувствуя себя так, словно только что разделась догола.
