– Если он попробует, то умрет, – заявил Кастил.
Я застыла.
– Кастил…
– Знаю, это звучит сурово. – Он поднял с пола второй сапог и принес мне. Я сидела на краешке деревянного кресла. – Но даже если бы ты стала охваченной жаждой крови Вознесшейся и пыталась разорвать горло каждому поблизости, я бы все равно уничтожил любого, кто замыслит причинить тебе вред.
Я уставилась на него. Мое сердце на миг остановилось и потом тяжело забилось.
– Не знаю, стоит ли мне волноваться или чувствовать себя польщенной.
– Чувствуй себя польщенной. – Он опустился на колени с сапогом в руках. – И скажи спасибо, что до этого не дойдет. Когда он увидит тебя, то поймет, что ты не вознеслась – по крайней мере не в вампира.
А во что? Я надеялась, что он или еще кто-нибудь сможет ответить.
– Я сама могу обуться.
– Знаю. Но тогда я буду чувствовать себя бесполезным. Пожалуйста, позволь мне быть полезным.
– Только потому что ты сказал «пожалуйста», – проговорила я, поднимая ногу.
Он быстро усмехнулся.
– Как ты себя чувствуешь? Честно? Я имею в виду не только физически.
Я замерла, пока он просовывал мою ногу в голенище.
– Я… в порядке, – сказала я, глядя на темные локоны его склоненной головы. – Мне только немного странно, потому что… чувствую себя такой же. Не ощущаю никаких перемен. Хочу сказать, может, и правда ничего не изменилось? Может, ты исцелил меня…
– Я не просто исцелил тебя, Поппи. – Он посмотрел на меня, натягивая сапог. – Твое сердце остановилось. Если бы я промешкал секунду или две, ты бы ушла.
Он удерживал мой взгляд, и у меня оборвалось сердце.
– Ты не ощущаешься такой же, как раньше.
Я схватилась за край сидения.
– Я на самом деле не понимаю, что это значит. Чувствую себя той же самой.
– Трудно объяснить, это как сочетание запаха и инстинкта. – Он положил руки на мои колени. – Когда я прикасаюсь к тебе, я узнаю ощущение твоей кожи. Ты по-прежнему Поппи, но не чувствую в твоих венах смертной крови, и ты больше не ощущаешься прежней на инстинктивном уровне.
– О, – прошептала я.
Мгновение он пристально смотрел на меня.
– Это все, что ты можешь сказать в ответ?
– Это все, что я сейчас могу придумать.
Он заглянул мне в глаза и кивнул.
– Я даже представить не могу все, что, должно быть, проносится сейчас в твоем уме.
Я издала сухой смешок.
– Очень многое. Кое-что из этого я могу отложить на будущее, чтобы пугаться потом. Но…
– Что? – негромко подбодрил Кастил.
Я открыла рот и закрыла. Потом попыталась еще раз. В душе я хотела по-прежнему умалчивать, не говорить о короле Малеке, но я… не желала, чтобы между нами оставались недосказанности. Не после того, что произошло. Не после того, как он рисковал ради меня. И мы так близко подошли к тому, чтобы потерять друг друга.
И даже если то, что скажу, его шокирует, я не думала, что это вобьет между нами клин. Мы… вместе. Мы для этого слишком сильны.
Я крепче вцепилась в край кресла.
– Когда ты беседовал с Аластиром, он тебе что-нибудь говорил обо мне? Кроме того, что я представляю опасность для Атлантии – это, я уверена, он не забыл упомянуть.
– Кое-что сказал. Но у нас было мало времени, а я был не в том настроении, чтобы выслушивать что-то кроме того, где тебя найти. – Он сжал мои колени. – И что же?
Я тяжело сглотнула.
– Он сказал, что я происхожу от Никтоса, и… и что я также происхожу от короля Малека.
Кастил смотрел на меня, но никакой волны потрясения и ужаса от него не последовало.
– Он и мне это сказал.
– Сказал?
Кастил кивнул, и я спросила:
– И это тебя не беспокоит?
Он сдвинул брови.
– А почему это должно меня беспокоить?
– Почему? – несколько озадаченно повторила я. – Он же создал первого вампира. Он изменял твоей матери…
– Да, он все это сделал. Но не ты. – Он отпустил мои колени и, накрыв мои руки ладонями, медленно расцепил мои пальцы. – Мы даже не знаем, правда ли это.
– Он сказал, что способности Малека были очень похожи на мои – что он мог исцелять прикосновением и причинять вред людям, даже до них не дотрагиваясь.
– Я никогда об этом не слышал. – Кастил переплел пальцы с моими.
– Аластир сказал, что лишь немногие знали, на что он способен. Что твои родители знали.
– Тогда нам нужно, чтобы они это подтвердили.
Я напряглась.
– Твоя мать…
– Моя мать не будет держать на тебя зла за то, кто был твоим предком, – перебил он. – Может, ее это шокирует. Может, даже заставит думать о вещах, которые она старалась забыть, но она не станет возлагать на тебя ответственность за то, что натворил твой дальний родственник.
Я так сильно хотела в это верить. Наверное, он прав. Он знает свою мать, но в моей голове вертелось воспоминание о том, как она уставилась на меня, впервые увидев, и что сказала. Это был не просто шок.
– Почему ты ничего об этом не говорил?
– Потому что я честно не думал, что это имеет значение.
Искренность его слов была на вкус как ваниль.
– Я понятия не имел, говорил ли он об этом тебе, и правда ли это. Если честно, для меня это не имеет смысла. Насколько я могу судить, это не объясняет твои способности и их силу. Одно то, что у вас схожий дар, не означает, что ты происходишь от Малека.
Он поднялся, снял меня с кресла и заключил в кольцо объятий.
– Но даже если ты происходишь из его рода, это не имеет значения. Это не меняет тебя. – Он смотрел на меня, и его глаза горели как янтарь. – Ты в самом деле думаешь, что это может меня беспокоить?
– Я не думала, что это встанет между нами, – призналась я. – Просто… Не хочу быть его родственницей. Не хочу доставлять твоей матери еще больше неудобств, чем уже доставила и доставлю.
– Я могу это понять, но знаешь что? – Он прижался лбом к моему лбу. – Меня не волнует, что она почувствует. Я беспокоюсь о тебе – обо всем, что случилось с тобой. Ты проявила столько силы. На тебя напали, тебя взяли в плен, а потом ты чуть не рассталась с жизнью.
Он приложил ладонь к моей щеке.
– Я понятия не имею, почему ты не вознеслась, или же вознеслась, а мы просто еще не знаем, во что. И, вдобавок ко всему, на тебя обрушивается одно потрясение за другим: сначала правда о Вознесшихся, страх за брата и Тони, а теперь открытие, что в тебе течет кровь бога.
