– Ты проявляешь ответственность?
– Конечно. – Его рука скользнула между моих бедер. – Просто стараюсь быть основательным.
Его большой палец погладил там комок нервов, и я ахнула, привстав на цыпочки. В глубине завихрилось желание. Я приоткрыла губы и застонала, а мои бедра поднялись навстречу его руке.
Он поцеловал меня в плечо и убрал руки. Я распахнула глаза и начала поворачиваться к нему.
– Я еще не закончил, – сказал он прежде, чем я заговорила. – Нужно еще вымыть твои ноги.
Я вскинула брови.
– Серьезно?
Его глаза были как озера теплого меда.
– Очень серьезно.
Меня совершенно не заботили мои ноги.
– Кастил…
– Я никогда себе не прощу, если ты не сочтешь свой первый душ таким же приятным и действенным, как ванну, – сказал он, и я подавила желание закатить глаза. – Но тебе лучше сесть. Ты… немного раскраснелась.
– Интересно почему?
Он от души рассмеялся, и я ненадолго задумалась, не ударить ли его, но решила этого не делать, хотя он наверняка заслужил это за свои поддразнивания. Я позволила ему усадить меня на скамью и удивленно втянула воздух, обнаружив, что все пространство затянуто легким туманом от падающей воды.
Кастил добавил в ладонь мыла и опустился передо мной на колени.
– Удобно?
Кивнув, я посмотрела между его ног. На него все это очень даже воздействовало.
– Хорошо. Твое удобство – это самое главное.
На его ресницах повисла вода. Он обхватил мою лодыжку и, глядя мне в глаза, с ухмылкой поднял мою ногу. У меня перехватило дыхание, когда он положил ступню себе на плечо. В такой позиции я… о боги, я была полностью открыта перед ним.
Прерывисто выдохнула, глядя, как его взгляд переместился к самому моему центру. Между его приоткрытых губ показались кончики клыков, и все во мне восхитительно затрепетало. Я прижала ладони к гладкой скамейке, а он провел мыльными руками по моей икре и потом по бедру. Я задержала дыхание, когда его пальцы дошли до складки между моим бедром и ягодицей. Он провел рукой по внутренней части бедра, задев костяшками пальцев самое чувствительное место. У меня весь воздух вылетел из легких.
Его рука остановилась там, и он поймал мой взгляд.
– Все еще удобно?
– Да, – прошептала я.
На его лице появилась жестокая чувственная улыбка, и мое тело охватило сладкое напряжение. Водяной туман ласкал мою кожу. Он провел рукой обратно. Закончив, поставил мою ногу на пол и поднял другую. Моей нагретой плоти коснулся прохладный воздух. Кастил проделал то же самое и с другой моей ногой, намылив пальцы ног, подошву, а затем двинувшись выше. Я напряглась в предвкушении, как натянутая струна, сердце заколотилось, когда костяшки его пальцев опять задели мою сердцевину. Проведя по всей длине ноги, он стер мыло и, склонив голову, поцеловал неровный шрам на внутренней стороне колена.
Обхватив мою икру, Кастил не поставил ступню на пол, а придвинулся ближе, плечами раздвигая мои ноги.
Мое сердце замерло, а глаза расширились. По мне пробежала волна мелкой дрожи. Даже в то утро, когда он проснулся от кошмара и был близок к тому, чтобы потерять себя в жажде крови, я не была так открыта перед ним. Трепет переместился из груди в живот.
– Ты… по-прежнему проявляешь основательность? – Мой голос прозвучал хрипло.
– Да. Кажется, я пропустил. – Он поцеловал место над старым шрамом. – Кажется, я вижу много мест, которые пропустил. Ты же знаешь, я перфекционист. И еще не хочу, чтобы эти места чувствовали себя обделенными. А ты?
– Нет.
Мое сердце билось так сильно, что, наверное, он мог это видеть, но когда я посмотрела вниз, смогла увидеть только свои напрягшиеся соски между прядей мокрых медных волос. У меня сбилось дыхание, когда я окинула себя взглядом – плечи прислонены к стене, груди выставлены, ноги раздвинуты. Не закрывая глаз, я прижалась затылком к стене и наблюдала за Кастилом, чьи мокрые волосы щекотали мою кожу.
– А как насчет этого? – Он поцеловал внутреннюю часть моего бедра, в то время как его ладонь поглаживала заднюю. – Или здесь?
Он нащупал губами один из тех неровных шрамов внутри моих бедер и переместил голову, задев губами пульсирующую плоть между моих ног. Я дернулась.
– Да. Кажется, вот это место особенно грязное и одинокое.
Он склонил голову, и я потеряла дар речи. Он провел по мне влажным языком, и я исторгла горловой стон. Мои глаза закрылись и слегка приоткрылись, когда он сказал:
– Этому месту нужно уделить особое внимание. – Он еще раз провел языком, на этот раз вокруг тугого комка нервов. – Это может занять некоторое время.
Его язык прошелся по коже и скользнул внутрь меня. Я задрожала, мои ощущения поразил взрыв удовольствия. Он опять наклонил голову набок. Поглаживания его языка были глубокими, медленными и восхитительно непристойными. Мои бедра поднялись в унисон с его движениями – дразнящими и легкими. То, что он делал, было изумительно и шло вразрез со всеми моими представлениями о купании.
Отныне, оказавшись поблизости от воды, я не смогу думать ни о чем другом.
Мои бедра начали двигаться, когда место языка занял палец. Слегка касаясь набухшей плоти, он с каждым движением чуть-чуть проскальзывал в меня. Мое тело превратилось в пылающий ад.
– Кас, – выдохнула я, содрогаясь и все больше приближаясь к обрыву.
Он остановился и посмотрел на меня сияющими глазами.
– Держись за скамейку.
Дрожащими руками я вцепилась в край сидения.
Он изогнул уголок губ.
– Хорошая девочка.
Он опять нагнул голову и обжег меня горячим дыханием. Прошло мгновение. Я ощутила его губы, а затем эротичное царапанье клыка…
Мое тело пронзил шок от резкого укуса, и я вскрикнула. По ногам и позвоночнику пробежал вихрь обжигающего удовольствия. Я широко распахнула глаза и, клянусь, увидела вспышки белого света. Затем его рот сомкнулся на пульсирующем комке нервов, а палец продвинулся внутрь. Он глубоко и сильно втянул ртом, впитывая не только мое возбуждение, но и, как я поняла, тоненькую струйку крови. Мое тело выгнулось на скамейке, руки соскользнули…
Он положил другую руку мне на живот, прижимая меня обратно к сидению. Он наслаждался мной. Он поглощал меня, и я с готовностью потерялась в затопивших меня ощущениях, захваченная стоном, который он издавал. Я извивалась на нем, потеряв рассудок. Ощущения от него были мощными, но тем не менее недостаточными для меня. Наслаждение граничило с болью, облаченной в красоту. Оно опьяняло и пугало, а сильнейший жар внутри меня закручивался все глубже и туже.
– Кас, – простонала я снова, не узнавая собственный голос.
