— Так вот о Тихомирове. Мои люди нашли его. Точнее, вычислили местоположение. Подобраться близко не получилось, периметр надёжно охраняется.
— Но с ним всё в порядке?
— Не думаю. Он ежедневно заказывает одно и то же вино, с доставкой на дом. Всегда почему-то одну бутылку.
— Пино Нуар из Мартинборо урожая 2013-го года… — Аврора прикрыла глаза. — У меня в банке памяти содержится его вкус.
— Да, ты угадала, — отец внимательно посмотрел на Аврору, будто ожидая продолжения. — Именно это вино.
— И что с ним не так? — я тоже глянул на Аврору, но она так и не добавила ничего.
— С ним не так две вещи. Во-первых, оно производится с одного единственного виноградника, очень ограниченным объёмом. В 2013-м произвели всего 500 ящиков, это 6000 бутылок. Для Тихомирова пришлось бы выкупить половину урожая, что совершенно нереально. К нашему времени этого вина во всём мире столько не наберётся, сколько Тихомиров его заказывает.
— Вы ведь отследили небольшой промежуток времени, может, он до этого другое заказывал?
— Учитывая, что у Авроры в памяти есть только одно вино, и именно это — не думаю. Оно имеет для него какое-то очень важное значение. Аврора, не подскажешь, какое?
— Нет, Кирилл, прости, — Аврора развела руками, — вино есть, а к чему оно относится — не могу сказать. Семантическая связь оборвана.
— Ладно, это очень интересно, но главное не это. У вина истёк срок годности. Его в принципе не должны продавать в открытую.
— Пап, а вы попробовали его купить сами и проверить в лаборатории?
— Конечно. Но вот загвоздка. Его нет на сайте. Его вообще нет в продаже нигде.
— Дядя Кирилл, — Рики, до этого молчавшая, вдруг вмешалась в разговор, — а кому принадлежит этот магазин?
— Ха, — отец показал ей большой палец, — молодец! Вопрос на миллион! А принадлежит магазин ещё с прошлого века клану Тихомировых, по сути, самому Вадиму!
— Нам надо заполучить одну бутылку на анализ.
— Надо, Миша, — папа как-то хитро на меня посмотрел. — Знаешь, мы тут с мамой подумали, это ведь твоя затея. Так что будет справедливо, если ты сам это и сделаешь. Разумеется, мы тебя подстрахуем.
— И что мне предстоит? — я сразу почувствовал, как бешено забилось сердце.
«Миша, прости за эту дурацкую обиду, — Рики заговорила со мной в машине, по дороге домой, — я просто насмотрелась фильмов, и решила попробовать, что такое обижаться».
«И как, понравилось?»
«Да фигня полная! Никакого удовольствия, одни неудобства. А если бы у нас какие-нибудь неприятности случились, а я тут с тобой не разговариваю? Тупость какая-то. И главное ради чего? Чтобы ты сделал, как я хочу? Так ведь я могу просто попросить. Заставить-то в любом случае не получится».
«Вот и молодец. Сама поняла?»
«Ну, а ещё мама, как ты говоришь, мозги промыла. Сказала, чтобы я не выделывалась».
«Даже так? — я настолько удивился, что у меня это отразилось на лице, даже Вика, сидевшая на переднем, на меня покосилась. — Ну Аврора, ну даёт!»
«Ага. Не помню ни единого случая, чтобы мама сердилась. Это был первый».
«Любопытно. Ладно, а что думаешь по операции с бутылкой?»
«Это будет очень интересно! Никогда ещё не летала!»
Вечером мы договорились с дедом, что я слетаю на денёк к родителям, да и бабушку повидать надо. Катя неожиданно тоже засобиралась.
— У меня есть идея, — улыбнулся дед, — подождите минуту.
Он вышел из столовой.
Мы переглянулись. Дед вёл себя очень необычно. Ладно бы он нас выгнал, чтобы с кем-то поговорить тет-а-тет.
— Собирайтесь, все четверо. Я вас отправлю порталом к Кате домой, а там уже на такси доберётесь.
— Там мы просто возьмём из гаража любую машину, какая понравится, — смущённо улыбнулась Катя.
На выходе из портала нас встретили родители Кати. Обнимашки, рукопожатия, представления… Но так как мы пришли в гости к Кате, а не с официальным визитом, обошлось без расшаркиваний, как сказал бы дед.
Мама Кати, Ольга Алексеевна, оказалась очень милой женщиной. Катю она затискала, та только морщилась от прилюдного проявления чувств со стороны мамы. Само собой, нас пригласили за стол — время как раз подходило к ужину.
Я глянул на часы. Вообще-то я планировал прилететь завтра, но отец сказал, что они готовы в любой момент, и ждут только меня. Так что можно и сегодня. Только надо под благовидным предлогом оторваться от компании. Например, подготовить бабушку, что у нас будут гости… так себе, конечно, предлог, но кто мне станет возражать? А Вика с Лёней ночку у Кати переночуют, Лёня так точно порадуется, а Вика хоть немного подумает над своим поведением.
* * *
За ужином Катя поймала внимательный взгляд отца. Да, пришла пора дать отчёт о проделанной работе. А этого не хотелось делать.
Притворяться с новыми друзьями пришлось только первый день. А дальше… Катя даже не заметила, когда стала считать их друзьями.
Она с детства привыкла к поклонению. Родители спонсировали гимназию, где она училась, а на занятия её привозил личный шофёр, так что все знали, кто она такая. Шлейф поклонников и подружек, которые готовы были на что угодно ради её внимания. С возрастом девушка превратилась в редкую стерву. Её страшно раздражали все эти люди, которые не видели в ней ничего, кроме денег отца.
И когда пришло время уходить из гимназии и отправляться в Академию, Катя для себя решила, что уважения сверстников она добьётся сама. Конечно, в Академии ни для кого не было секретом, что она из Старшего Клана. И хотя она была не единственная такая, даже в этой среде это имело значение. Теперь её окружали люди, которые хотели доказать, что они сильнее её, сильнее принцессы из клана Тихомировых.
Отец не зря уделял серьёзное внимание подготовке дочери, несмотря на ворчание жены. Ежедневные тренировки, суровая практика на военном полигоне, лучшие тренеры — всё это принесло свои плоды. Когда на втором курсе начались турниры, Катя получила то, о чём втайне мечтала всю жизнь. Признание. Своё. Заслуженное.
Поэтому, когда её, как тузик грелку, отделал какой-то неофит, она заинтересовалась всерьёз. Это был вызов, и она его приняла.
И вскоре поняла, что всю жизнь не замечала одной очень важной вещи. Перед ней пресмыкались, ею восхищались, ей завидовали, её хотели использовать, наконец, её хотели сломать. Но никто никогда даже не пытался с нею дружить.
Это оказался совершенно новый, бесценный опыт. Девушка вспоминала свою жизнь, и думала о том, что только сейчас поняла, каково это — быть счастливой.
И только одна мысль не давала насладиться этим новым чувством в полной мере. Страх, что её раскусят. Что войдут Миша с Петром Александровичем, и скажут: «Катя, а мы ведь знаем, что ты шпионка!»
