— Нет… Нет… — мотала я головой, выдираясь из куста, разрывая ветками одежду. — Нет-нет-нет… — шептала, хромая, бежала к зияющей дыре в ограждении. — Нет-нет-нет! — не могла согласиться с этим кошмаром. — Только не ты… — и закричала, срывая голос: — Азар!
И прыгнула за ним в воду.
* * *
В клинике в приемном покое почти под потолком был закреплен небольшой экран, на котором транслировался первый республиканский канал. Прямо сейчас передавали прямой эфир — показывали тот самый поворот на набережной, около которого все случилось. Журналисты бойко рапортовали о том, что на месте взрыва автомобиля работают спасатели и уже вытащили труп, личность которого пока не установлена.
Я не верила… Разве оборотень мог так умереть? Нет, тысячу раз нет!
Я не помнила, как меня переодели в больничные штаны и рубашку. В голове крутились обрывки фраз журналистов, в груди было пусто и холодно.
— Отойдите от нее! Отойдите! — услышала словно сквозь толщу воды. — Вот документы! Господин Азарий Хардов подписал распоряжение, чтобы его невестой по всем медицинским вопросам занималась только я!
Передо мной появилось раскрасневшееся лицо доктора Асприной. Что гинеколог тут делает?
— Эмма?
Но женщине было не до меня, она отбивалась от докторов клиники, в которой мы находились.
— Вы вообще в курсе, кто такой Азарий Хардов?! Если что-то случится с его невестой — вас не просто засудят! Лицензии лишится ваша клиника! Я ее лечащий врач, и только я имею право ее осматривать и брать анализы, — она схватила меня за плечи и повела в один из кабинетов. — Идемте, Даниила, идемте…
Едва мы оказались наедине, она захлопнула дверь и приставила к ручке стул.
Потом достала коробочку с конфетками, попыталась высыпать себе их на руку, но в результате только рассыпала все на пол. Белые кругляшки радостной дробью запрыгали по полу. В сердцах Эмма скинула с руки оставшиеся, сунула коробочку обратно в карман и принялась передвигать стол.
Я села на кушетку, стоящую посередине кабинета — ноги от перенесенного потрясения не держали, голова кружилась, меня всю мелко трясло.
Эмма тем временем поставила стол в угол комнаты, на него стул, залезла на эту конструкцию и скручивала небольшую камеру в углу.
— Что вы делаете? — слабо спросила я.
— Надеюсь, кроме этой камеры, других тут нет… Когда я тут работала, не было… — бурчала она нервно. — Скажи, тебя осматривали в Скорой? Ты что-нибудь говорила?
Я мотнула головой. При чем тут это вообще? Я могла думать и думала только об Азаре. Если его выкинуло из машины взрывом, он мог утонуть, захлебнуться. Но почему я его не смогла найти под водой? Я видела машину — ощетинившийся развороченными деталями кусок железа. Но не смогла найти Азара. Неужели его так быстро унесло течением? Но река спокойная… Деться там некуда. Когда выныривала, видела большую решетку в каменной стене — видимо, какой-то сток или что-то еще.
— …Это хорошо, это просто замечательно… — продолжала бубнить докторша.
— Что хорошего? — возмутилась я. — Вы что, не понимаете, что Азар… — я сглотнула подступавший ком паники. — Что все ваши обследования больше не имеют значения?! Азар… — я не смогла этого произнести вслух, — если… если его не найдут…
Горло сдавило, меня накрывали истерика и страх.
— Если его не найдут, мы скажем всем, что ты беременна! — безапелляционно выпалила Эмма, спрыгивая со стола.
— Что?..
— Иначе нам обеим крышка! — она тряхнула меня за плечи. — Давай соображай уже! Ты хоть понимаешь, что будет?!
— Меня вернут в Академию…
— Это да — тебя снова выставят на продажу. Но я не об этом… Меня посадят! Все наши махинации вскроются! — она заломила руки и заметалась по кабинету. А потом подошла ко мне и, тряся большим пальцем перед лицом, строго выдала: — Значит так. Или ты говоришь, что беременна, и получаешь статус оборотницы и все причитающиеся права наследования состояния Хардова! Или… тебя возвращают обратно в Хозяйственную Академию и продают как вторсырьё, — жестко припечатала Эмма, но потом поняла, что меня и так туда вернут, снова заломила руки и сменила тон на умоляющий: — Девочка моя, ты же понимаешь, на что я пошла, когда взялась помогать тебе и Хардову? Это не просто подлог документов! Меня могут обвинить в том, что я мешала тебе забеременеть, травила противозачаточными таблетками… Что я одна из тех, кто против размножения оборотней… Меня объявят экстремисткой… и казнят.
Она закусила губу, с ее лица схлынули краски. В один момент мне показалось, что ее хватил приступ. Эмма медленно осела на пол, обхватила себя руками и посмотрела на меня снизу вверх полными слез глазами.
— Помоги нам обоим, девочка…
— Но… — я растерялась. Конечно, я не хотела в Академию, но… — Но я же не беременная, — тихо возразила. — Азар жив. Он скоро обязательно найдется, и никому не придется никуда отправляться… — я упрямо замотала головой.
— Это было бы хорошо. Но пока нам надо потянуть время, понимаешь? — с надеждой смотрела на меня Эмма. — Если мы не объявим о твоей беременности сейчас, боюсь, другого шанса может не быть.
— Что потом? Обман вскроется очень быстро.
Она кивнула, задумавшись.
— Но у нас будет в запасе три-четыре месяца. Если пользоваться накладными животами — то и все шесть-семь. За это время я успею завершить все дела, замести следы и подготовить нам с тобой побег через границу…
Она замолчала и оценивающе на меня посмотрела.
Внутри все похолодело. О побеге из республики я думала, едва получив заключение о выпавшем мне «счастливом билете», но неизвестность, которая ждала за границей, пугала еще больше. По слухам, на севере перебежчиков ждало лишь рабство да статус существа «второго сорта». Соседи на юге и того хуже — в их варварском обществе могли убить и ограбить прямо среди бела дня. Да и вообще, если верить новостям, в мире нарастал глобальный кризис, грозивший обернуться голодом и войнами. Куда бежать, если везде плохо?
И тем не менее, будь у меня возможность, три года назад я бы воспользовалась ею и уехала. Может быть, стоит воспользоваться шансом сейчас?
— А есть другой вариант? — безжизненно спросила я.
— Так как официально пожениться вы не успели, то когда ребенок родится, придется пройти тест-ДНК, чтобы доказать, что он действительно от Хардова. Если… если тело Азара не найдут, то для анализа возьмут ДНК кого-то из его семьи. Если я смогу договориться, чтобы при тестировании брали ограниченное количество маркеров, достаточно будет, чтобы ребенок был не от него, а от его близкого родственника. Дяди, например, или брата…
— Нет! — перебила ее я, понимая, к чему она клонит. — На такое я точно не пойду.
— Ты бы получила деньги, независимость и статус вдовы на всю жизнь. Для тебя это было бы идеальным вариантом… и мне не пришлось бы терять честь и работу и бежать из страны…
