У меня перехватило горло от эмоций, глаза наполнились слезами. Меня трясло от отголосков ужаса, что я переживала в момент аварии и сразу после нее. Словно все вспомнилось разом, и теперь, когда я уже понимала, что страшное миновало, этот ужас решил о себе напомнить болезненным откатом.
— Скажи хоть что-нибудь? — попросил Азар, чуть отстраняясь.
— От… от тебя воняет, — заикаясь, выдавила я из себя.
Мужчина рассмеялся и подмигнул:
— Тогда идем в ванну? От тебя, наверное, теперь тоже воняет. Я неделю отлеживался в канализации.
— Ты… точно в порядке?
Азар на это легкомысленно пожал плечами:
— Жить буду, — он поднялся на ноги, увлекая за собой и меня.
Я же смотрела и не могла насмотреться. На его такие знакомые черты, на каждую черточку, которую хотела накрепко запомнить, запечатлеть у себя в памяти.
В ванной Азар потянул на себя странную робу, в которой он был. И я поняла, что под ней у него ничего нет.
— Я наберу воду, — поспешно отвернулась, отчего-то стремительно краснея.
— Ты мне поможешь? — он подошел сзади почти вплотную, нежно коснулся моего плеча, но стоило мне бросить вопросительный взгляд, как мужчина тут же состроил невинный вид. — Я еще не совсем пришел в себя после аварии. Так что даже не намылю себя толком сам.
Я закусила губу, стараясь не рассмеяться. По его коварному виду было понятно, что это не просьба о помощи, а предлог, чтобы я осталась.
Сделав вид, что не раскусила его план, подошла к тумбочке, беря принадлежности.
Азар плавно опустился в воду. Прислонился спиной к стенке ванны, раскинул руки по обеим сторонам и расслабленно прикрыл глаза.
Я осторожно проходила губкой по его кажущемуся совершенным телу. Мышцы были словно выточены из камня.
Мужчина был полностью обнажен, и я старалась не смотреть туда, куда смотреть не следовало, но взгляд упорно скользил к приковывающей внимание части тела.
А ведь совсем недавно в этой ванной все было наоборот.
Азар мыл мои ноги, а потом…
При воспоминаниях о том, как он проводил языком по моей коже, по позвоночнику словно прошел электрический ток.
Глаза Азара были по-прежнему закрыты, но если бы он их открыл, то наверняка разглядел бы и мой лихорадочный румянец, и сбившееся дыхание.
Я принялась осторожно мыть лицо оборотня, затем перешла на спутанные волосы.
Мужчина лежал неподвижно, словно притаившийся хищник.
А вот я невольно вовлеклась в эту игру, вспоминая, как в прошлый раз он мыл меня, теперь я скользила губкой, заходя куда дальше, чем следовало. Словно бы случайно касаясь сокровенных мест.
А еще я с трудом удерживала себя, чтобы не поцеловать его.
— Вся вода в пене, нужно убрать пробку, чтобы грязь ушла, — хрипло попросила я.
Но Азар так и не двигался, словно и вовсе уснул.
Вот только стоило наклониться и вынуть затычку, как хищник ожил и обхватил меня за талию, прижимая к себе.
— Теперь моя очередь тебя мыть, — прошептал он, увлекая в горячий поцелуй.
Расстояние между нами уменьшилось до предела. Предвкушение, радость встречи и какое-то острое блаженство, наполнявшее до краев счастье, смешались воедино.
Как так происходит? Чтобы от полного отчаяния до почти безграничного счастья — расстояние всего в один взгляд.
Азар потянул вверх промокшую насквозь футболку, срывая ее с меня, кидая на пол. Он целовал, слегка покусывал, скользил руками, то лаская, то сжимая почти до боли. От откровенных ласк из меня вырвались короткие вскрики.
Все внутри пульсировало от желания, и это заставляло порочно двигать бедрами. Шорты мешали, и лишь когда Азар попытался их снять, я поняла, чем сейчас все закончится.
Мужчина заметил мое колебание, его потемневший взгляд остановился на моем лице.
Я и сама не могла понять, что чувствовала. Сейчас я хотела Азара больше всего на свете. Хотела целовать его, обнимать, прижиматься к нему. Рассказать о том, как я плакала о нем все эти дни напролет.
Но… правильно ли сейчас то, что мы делаем? Он хотел купить себе лишь ширму, такую, какую не жалко потом выставить за дверь. А переспав с ним, я могу окончательно в него влюбиться, окончательно потерять себя.
Азар тихонько хмыкнул, подхватив меня на руки, лейкой душа смыл с меня остатки пены, нарочно распаляя меня до предела.
— Если ты не уверена, мы просто пойдем спать, — шепнул он, заворачивая меня в огромное пушистое одеяло.
Его голос, бархатный, вкрадчивый, подействовал словно пароль.
В пламя все сомнения и умные доводы! В любой момент жизнь может оборваться — отказали тормоза на дороге, или упадет камень на голову. Так почему бы не разрешить себе жить здесь и сейчас?
Азар едва успел внести меня в спальню и собирался что-то сказать, как я обхватила его за шею, притянула к себе, вовлекая в еще один поцелуй. Не слишком умелый, но с искренней страстью и нотками отчаяния. Словно он действительно мог быть моим последним поцелуем в жизни. Последним, что я успею сделать в этой жизни вообще.
Забывшись, потерявшись в ощущениях, я и не заметила, как оборотень опустил меня на кровать.
— Я не железный, — предупредил мужчина. — Если мы сейчас не остановимся…
— Мы не остановимся, — эхом повторила я, увлекая его в еще один наполненный отчаянной страстью поцелуй.
* * *
Я проснулась с легкостью во всем теле. Сперва не могла понять, отчего так хорошо на душе, а затем события ночи навалились единым потоком воспоминаний. Я шокированно распахнула глаза и резко села на кровати.
Рядом со мной действительно лежал Азар и, кажется, все еще спал.
— Поспи, еще рано, — пробормотал мужчина, не открывая глаз.
— А сколько времени? — я вскочила с кровати. Внутри кипела небывалая жажда деятельности. — Я ведь тебе ничегошеньки не рассказала! Столько всего произошло, пока тебя не было!
Про наш обман с доктором Асприной он уже в курсе, но вот знает ли о совете директоров? О том, что Алиса затеяла что-то вместе с дядюшкой Альбертом? О том, что Георг положил ему флешку, на которой портреты похищенных девиц?
— Поспи… — Азар слепо пошарил по кровати, там, где только что сидела я. — Эй, ну куда ты?
Он обиженно приоткрыл один глаз.
— Я вообще-то пострадавший в аварии. И мне срочно требуется лечение народными методами.
— Я думала, это оборотни своих невест лечить могут, а не наоборот, — усмехнулась я, но все же подошла ближе. Азар тут же поймал меня и усадил сверху на себя.
— По-моему, разницы никакой, — коварно улыбнулся он. — Как ты себя сегодня чувствуешь?
