– Кто-то проклял этих пауков? – удивился Келдрик.
Девочка кивнула в ответ.
– Говорят, однажды паучиха укусила сильного мага, и в отместку он обрек весь их вид на одиночество. Легенда гласит, что в мире живет лишь одна особь этого вида, и это всегда самка. Один раз она может произвести потомство – следующую самку, отдав за это свою жизнь. После смерти матери, которая жила в одиночестве, так будет жить и ее дочь, и все следующие поколения. Всего одну ночь паучиха проводит в обществе своего сородича. Ночь, когда одна появляется на свет, а другая умирает. Должно быть, ужасно знать, что ты единственная в мире, и ничего, кроме одиночества, впереди тебя не ждет.
– Тарая, как долго ты изображаешь свою мать? – встревоженно прошептал Келдрик.
– Я почти ее не помню. Она умерла, когда мне было не больше четырех зим.
Келдрик поднял глаза к небу и замер, как и я, осмысливая услышанное.
– Даже не знаю, что ужасней: притворяться погибшей матерью или матерью, которую даже не помнишь, – прошептал Келдрик, а затем вновь вернулся взглядом к девочке. – Как же ты ее изображаешь, если совсем не помнишь?
– Мама долго болела, и когда отец понял, что конец уже близок, он увез нас подальше от всех и спрятал. Моя магия проявилась рано, и пока мы были вдали от города, отец обучал притворяться мамой. Показывал портреты, давал ее одежду, украшения, произносил умные слова, которые я заучивала, не всегда понимая, что они означают. После того как мы вернулись, он всем говорил, что мама еще очень слаба и последствия болезни дают о себе знать. Выводил меня ненадолго в облике мамы, мы прогуливались, но так, чтобы соседи видели нас только издалека.
– А лавка? Кто делает для вас лекарства?
Тарая криво улыбнулась.
– Другие целители. По указке отца при жизни мама кропотливо записывала свои заклинания. Сейчас под видом разных людей я хожу к целителям и либо покупаю уже готовые зелья, либо приобретаю зачарованные ингредиенты, и мы смешиваем все сами. Заработок с перепродажи очень скромный, и дела в лавке идут неважно.
Келдрик замолчал, видимо, подбирая слова, я также стояла ошарашенная, пытаясь представить детство несчастного ребенка, не просто потерявшего родителя в юном возрасте, а и еще вынужденного скрывать потерю и выдавать себя за мать.
– Это ужасно, просто отвратительно. Вы мошенники, – выпалил возмущенный Келдрик.
Тарая изменилась в лице, похоже, это были совсем не те слова, на которые она рассчитывала, открывшись и доверившись кому-то впервые. Сколько лет ей приходилось хранить эту тайну. Несчастный запуганный ребенок.
Глаза девочки наполнились слезами. Камушек с насекомым выпал из ее рук и покатился под тележку, прямо в уличную грязь. Телепат присел на корточки и начал шарить руками под тележкой, пытаясь достать янтарь.
– Ах ты вор! – заорал торговец, хозяин тележки.
Обернувшись на крик, я с удивлением увидела вместо Тараи еще одного Келдрика. Дразня торговца, он рукой смахнул лежавшие на тележке товары в грязь, а затем принялся распихивать какие-то вещицы по карманам.
– Стража! Стража! Вор, вор! – вопил взбешенный торговец.
Крик не остановил лже-Келдрика. Вытащив из кучи товаров шкатулку из красного дерева с резными элементами на крышке, он швырнул ее прямо в продавца, а потом шмыгнул за соседнюю тележку, прячась. В этот момент, не понимая, что происходит, на ноги поднялся настоящий Келдрик, и тут же был схвачен торговцем за шиворот.
– Ага! Попался, паршивец!
Келдрик принялся отбиваться. Тут всеобщее внимание привлек огромный человек, пробиравшийся к ним через толпу зевак.
– Что стряслось? – грубым басом спросил дозорный с опознавательными знаками княжества Кроуги на темном плаще.
– Вор, – зло выпалил торговец и начал бесцеремонно шарить по карманам юноши в поиске доказательств.
– Да не брал я ничего, – вырывался из рук торговца обвиняемый.
В карманах юноши ничего не оказалось, как и под плащом, который тоже успел обыскать торговец.
– Я видел! Люди добрые, подтвердите! – громко произнес рассерженный торговец, обращаясь к толпе за спиной стражника.
Рядом зашамкала маленькая беззубая старушка:
– Да-да, все так и было.
Опираясь на палочку и немного дрожа, старушка начала грозить Келдрику тощим пальцем:
– Развелось ворья всякого, кхе-кхе.
– Откуда будешь? – грозно спросил стражник у телепата и начал его рассматривать.
Разглядев на пуговках плаща Келдрика герб Фебраны – дракона с открытой пастью, сидящего на первокристалле, добавил:
– Негоже ученику Святого Фебрана на рынках подворовывать.
– Да ничего не брал я у этого… – Келдрик скосил глаза на раскрасневшегося от злости торговца.
– Да как же не брал! – продавец с мольбой посмотрел на стражника. – А шкатулку резную из красного дерева кто чуть не разбил, а?
– Так, ладно, будем разбираться. У нас свидетель имеется, – решил прекратить этот балаган стражник и повернулся к старушке.
Только ее и след простыл. А вдалеке я разглядела удалявшийся силуэт девочки с косичками. Келдрик тоже смотрел на нее и улыбался.
– Давайте расходитесь! Поглазели, и хватит, – прикрикнул на зевак стражник, продолжая искать взглядом беззубую старушку.
– Ну, раз свидетеля уже нет, я пойду, – под шумок решил откланяться юноша.
– Видимо, да, – кивнул дозорный.
– А за это кто платить будет?
Недовольный торговец показал на руку Келдрика, в которой был зажат янтарь, который телепат достал из-под тележки. Юноша совершенно позабыл о нем.
– Это я куплю, – ответил он.
– Вещичка очень ценная и дорогая – два золотых! – с вызовом заявил торговец.
– Идет, – подтвердил юный телепат.
Продавец, не ожидавший такого быстрого ответа, недоверчиво уставился на камушек, должно быть, решив, что продешевил.
– За ней все коллекционеры гоняются! На что тебе сдался этот камушек? Хоть знаешь, что за паук там внутри? Вот, лучше кровь дракона возьми.
– Говорят, одинокая паучиха, – задумчиво ответил Келдрик и протянул две круглые монеты.
Торгаш покачал головой. Похоже, он пытался придумать, как заломить цену повыше.
– Ты сказал, два золотых. Малец дает, бери и закончим на этом, – рявкнул стражник, кажется, уже уставший от всей этой кутерьмы.
Продавец недовольно забрал монеты и начал собирать свое добро, которое все это время так и валялось вокруг тележки. Стражник чуть нагнулся, рассматривая диковинный камушек, да еще за столь высокую плату, в руке юноши.
– И зачем тебе эта штуковина? – поинтересовался он у Келдрика.
