Когда мы наконец остановились на ночлег, вокруг царила такая тишина, словно мы попали в другой мир. Хакатри и Инелуки молча сидели рядом у костра, разведенного мной из сухого хвороста, который я сумел отыскать. Мой господин и его брат не чувствовали холода так, как я, но огонь дарил успокоение, которое ценили даже зида'я. Мы сидели втроем, пока звезда по имени Ночное Сердце не достигла высшей точки, и я завернулся в плащ, чтобы немного поспать.
На следующее утро мы начали подниматься в горы, которые когда-то назывались Сад Азоши, но теперь их смертные обитатели, народ Кормаха, дали им новое имя. Мы проезжали мимо ферм и небольших поселений, где жили смертные, и на склонах гор видели овец, свиней и даже коров. По мере того как мы приближались к местам, прежде звавшимся М'йин Азошаи, мы миновали несколько маленьких деревень. Почти все смертные мужчины и женщины прекращали работу и смотрели, как мы проезжаем мимо.
Они не показались мне враждебными, но особой радости никто не выказывал, хотя некоторые уважительно кланялись – доспехи братьев из ведьминого дерева говорили о том, что они не обычные путешественники, – но большинство смертных смотрели на нас с опаской.
Мы заметили поселение эрнов задолго до того, как до него добрались. Поздним утром мы подъехали к внешним стенам, частоколу из высоких заостренных бревен. Большие ворота на массивных металлических петлях, почти в два раза выше частокола, были сделаны из прочного дуба. Вдоль верха шли рога особенно крупных оленей, а над ними трепетало знамя с белым оленем на ярко-зеленом фоне.
Стража у ворот, лохматые мужчины в плащах под цвет флага, поначалу не знали, что с нами делать. Мой господин быстро переговорил с командиром, немного знавшим наш язык, – в «Дом», как назвал его командир, отправили гонца, тот быстро вернулся, и перед нами открыли ворота. Небольшой отряд сопровождал нас по извилистой дороге, что вела к внутренним стенам, мы проходили мимо стоявших плотно друг к другу строений из дерева и камня, и я сообразил, что это храмы. Я почти ничего не знал про богов смертных, но их было много.
Внутренние городские стены, построенные из огромных кусков камня, скрепленных известковым раствором, не показались мне необычными, но, когда нас провели через вторые ворота, мой господин меня остановил.
– Посмотри, Памон, – сказал он, махнув рукой. – Складывается впечатление, что смертные растащили дом Азоши, чтобы построить укрепления. – Присмотревшись внимательнее, я увидел, что стены сложены не из обычных камней, их поверхность была идеально гладкой, будто отполированной, и многие украшала изящная резьба. Хакатри покачал головой. – Они ужасно поступили с работой твоего народа.
В то время я подумал, что он имеет в виду тяжкий труд, связанный с возведением каменных стен, и лишь кивнул.
– Да, жаль.
– Однажды нас не станет, и весь мир будет таким, как это место, – сказал Инелуки, но в его словах было гораздо меньше гнева, чем я ожидал. – Смертные живут среди руин того, что создали мы, как змеи, заползающие в брошенную нору.
– Если ты начнешь говорить о брошенных норах, когда мы окажемся в суде смертных, – резко сказал Хакатри, – я уйду, оставив тебя одного.
– Можешь отвернуться, если хочешь, – заявил Инелуки. – По крайней мере, змея дождется, когда барсук умрет, прежде чем украдет его дом.
– Барсуки и змеи живут в одном мире, если не в одной норе, – ответил его брат. – В любом случае эрны здесь не селились, пока леди Азоша не отдала им эти земли.
Город, совсем небольшой, носил название Рог Эрна, возможно, из-за ворот, украшенных рогами оленей. По моим представлениям, в нем жили две тысячи смертных, но не стану утверждать, что мои оценки были правильными. Поднявшись на самый высокий холм, мы добрались до последней стены и увидели за ней круглое деревянное строение – Дом. Он оказался больше, чем Снежный приют Даниади, но ненамного. И хотя я думал, что мы будем долго ждать у высокой входной двери, из нее почти сразу вышел знакомый нам смертный.
– Лорд Хакатри, лорд Инелуки, мы с нетерпением вас ждали! – воскликнул принц Кормах. – Вы оказали нашему дому огромную честь. Входите и познакомьтесь с моим дедом, королем.
– Не могли бы мы сначала умыться? – спросил мой господин. – Мы много дней провели в дороге.
– Конечно, конечно, – сказал Кормах. – Заходите, мы принесем вам горячую воду и сухую одежду. Вероятно, вы слышали, что смертные не любят мыться. Я не стану ничего говорить о людях из Наббана на юге и про троллей на далеком севере, но мы, эрны, любим чистоту, как и вы.
Хакатри улыбнулся, хотя Инелуки выглядел слегка оскорбленным.
– Я рад это слышать, благодарю вас, – сказал он.
Я воспользовался лоханью господина, когда он закончил мыться. Было приятно избавиться от дорожной грязи и согреть замерзшие кости. Я вышел из лохани и помог Хакатри надеть разноцветную, но грубую одежду смертных, которую принесли эрны, нижнее белье они делали из крашеной шерсти овцы.
Когда мы были готовы, вернулся Кормах и повел нас в главный зал Дома. Там уже собралось не менее двух десятков смертных, по большей части мужчин в мехах и тяжелых шерстяных плащах, и у меня возникло ощущение, будто мы оказались в окружении людей-животных. Некоторые, тут у меня нет сомнений, никогда не видели зида'я. (Как и представителей моего народа, но их внимание привлекли братья, от которых они не могли отвести глаз.) В зале была высокая крыша, в каменном очаге в конце зала пылал огромный огонь, но я заметил, что дом выстроен из дуба, и не понимал, как смертные станут сражаться с пожаром, если он начнется. Позднее я узнал, что деревянные дома смертных горели очень часто, и не мог понять, почему они не использовали камень, ведь они могли добывать его в горах.
– Заходите, добрые лорды, и познакомьтесь с моими дедом и отцом. – Кормах повел нас вперед через длинный зал под удивленные взгляды собравшихся эрнов.
Никогда прежде мне не доводилось бывать в домах смертных, не говоря уже о жилище короля, и сейчас я жалею, что смотрел по сторонам недостаточно внимательно.
Однако я запомнил, что стены украшало множество современных резных фигур, изображавших животных и птиц, а также существ, похожих на людей. Но я не сводил взгляда с самого старого существа из всех виденных мной прежде. Точнее, мне следовало сказать самого старого внешне, ведь зида'я, родители Хакатри, выглядели лишь немногим старше своих детей и внуков.
– Мой дед, король Горлах аб-Грайн, – сказал Кормах. – И отец, Риан, принц Побережья.
Я надеюсь, что мое удивление не показалось им слишком очевидным или невежливым, но прежде мне не доводилось видеть по-настоящему старых смертных. Те, кто появлялись с посольствами в Асу'а, обычно находились в расцвете лет, и не важно, что жили они совсем мало. Но король Горлах был древним даже по стандартам своего народа, волосы у него так поредели, что сквозь них просвечивала кожа головы, а клочковатая борода походила на березовый мох. Морщинистое лицо напоминало развалины, вроде руин заброшенного дома. Невероятно худые руки и ноги короля покрывали коричневые стариковские пятна, а выступавшие узлы вен создавали ощущение, что он сделан из шкуры какого-то животного, несколько лет провисевшей на солнце; он сидел, так низко опустив голову, что казалось, будто она растет из груди. Меня настолько поразил вид когда-то высокого и сильного смертного, что я не сразу обратил внимание на сына Горлаха и отца Кормаха. А когда на него посмотрел, вновь сильно удивился.
