– Я боюсь за вас, господин, а не за себя. За вас и вашего брата.
– Вот оно как, – ответил Хакатри.
Некоторое время мы молча ехали дальше. Деревья в нижней части склона, мимо которых мы проезжали, по большей части покрывал зеленый мох, появившийся после первых весенних дождей. Камни, торчавшие из земли со всех сторон, оставались черными, как торф. Удивительные картины, более дикие, чем вокруг Асу'а, лишь усиливали мою тревогу. После долгих лет спокойного существования, пусть и раздражавшего меня однообразием, я даже представить не мог, что ждало нас в будущем.
– Хикеда'я считают, что Хамако погиб из-за предательства, – неожиданно прервал молчание мой господин, словно слова слетели с его губ вопреки желанию. – Говорят, Рино, глава охотников, являлся сыном клана Каура, который состоял в более тесном родстве с кланами Са'онсерей, чем большинство представителей народа Хамако. Они утверждают, что Рино и все остальные пытались убедить Хамако взойти на борт последнего Корабля, но Великий Защитник отказывался до тех пор, пока не убедился, что всех его соплеменников нашли и они находятся на корабле. Наконец его попытались затащить туда силой, но Хамако так яростно отбивался, что убил трех своих родичей, прежде чем пал, пораженный стрелами. И даже после этого Хамако продолжал пользоваться столь глубоким уважением, что его тело отнесли в усыпальницу клана перед тем, как бежать из умиравшего Сада.
Я ничего не ответил. Лицо моего господина искажало отвращение, но я так и не понял, что его вызвало: само деяние или история, которую он мне поведал.
– Клан Хамако устроил трибунал на Великом корабле «Поющий огонь», на котором они бежали из Сада, – продолжал он после короткой паузы. – Будучи признанной фавориткой Хамако, Утук'ку сделала этот суд одним из первых примеров насильственного правления кланом. Под ее руководством Рино и других уцелевших Червеубийц признали виновными в смерти Хамако. Я не знаю, что с ними произошло дальше – говорят, их выбросили за борт «Поющего огня» в Океан Бескрайний и Вечный. Никто из них сюда не добрался.
Но, когда их судили, убийцы Хамако рассказали другую историю, хотя Утук'ку вместе со своими приближенными сделала все, чтобы ее скрыть. Как видишь, даже не все Хамака – будущие хикеда'я – были довольны, что Утук'ку узурпировала власть. Тихие отступники шепотом рассказывали, будто Рино говорил с огромным огорчением о том, что в конце жизни Хамако сошел с ума и, когда они попытались посадить его на корабль, убил отправленного к нему посланца, тогда за ним пришли все Червеубийцы – многие из них являлись его родственниками, которые рядом с ним отважно защищали город Тзо и наш народ, – Хамако атаковал их, и многие погибли. Наконец, напуганные его силой и растущим безумием – Хамако по праву считался самым могучим из всех воинов Сада, – начали стрелять в него из луков, пока он не отнял еще множество жизней.
– И какая история истинна? – спросил я.
– Мы никогда не узнаем наверняка. Как и Хамако, Риноэ-Каура и остальные Червеубийцы не добрались до этих земель и не могли поведать свою версию тем, кто их выслушал бы с сочувствием и пониманием, в отличие от Утук'ку и ее последователей. – Он покачал головой. – Мне не следовало рассказывать тебе эту историю, потому что Рино был кузеном моей бабушки Сендиту, а она так и не простила Хамако за его казнь, при которой не присутствовали представители его клана.
– Я сожалею, господин, – сказал я.
– Тут нет твоей вины, Памон. – Он некоторое время на меня смотрел. – Ты все еще боишься Долины Змея?
– Да, должен признаться, что так, господин.
– Если тебя успокоят мои слова, мы отправимся туда нескоро. Нам нужно многое сделать, прежде чем мы вновь войдем в долину. Во-первых, подготовить ствол ведьминого дерева для наших целей, а так как у нас нет подходящих инструментов, придется потратить много времени.
– Значит, сейчас мы не пойдем на болота? – спросил я.
– Нет. Мы выберем подходящее место для лагеря, где-нибудь рядом с долиной, чтобы нам не пришлось тратить много времени на передвижения, однако мы не хотим, чтобы Хидохеби застал нас врасплох, поэтому оно будет на безопасном расстоянии. Кроме того, мы с братом должны многое спланировать, прежде чем настанет решающий день.
После его слов многие из моих страхов развеялись, однако я понимал, что это лишь отсрочка. Страшный день наступит раньше, чем хотелось бы, – и мне придется вновь въехать в долину, чтобы встретить зверя. Но знание, что еще не завтра, немного меня успокоило.
Мы потратили несколько часов на поиски и у подножия гор нашли широкую зеленую долину, которая подходила для наших целей. Эрны сказали, что они звали ее Ситмид, потому что протекавшая через нее река брала свое начало в озере Небесное зеркало, доме зида'я Винадарты, где они жили еще до появления смертных. Возможно, Кормаха и его эрнов удивило, что долина стала лагерем для фейри (так они называли моего господина и его народ), но нам они ничего не сказали. На самом деле, за исключением тех моментов, когда они работали непосредственно с лордом Хакатри или лордом Инелуки, все смертные, кроме принца и его ближайших соратников, старались нас избегать – свой лагерь они разбили на приличном расстоянии от того места, где мой господин развел костер.
Я не возражал. Присутствие смертных являлось для меня странным переживанием и часто сбивало с толку. Лишь немногие из них говорили на языке зида'я, и они беседовали между собой на своем, который, как мне казалось, звучал подобно лаю собак, с неприятными резкими звуками, исходившими из задней части горла. Кроме того, большинство смертных не осмеливались смотреть в глаза моему господину и его брату, когда с ними разговаривали.
Кормах объяснил нам, что они боялись чар, как они это называли, – они верили, что если долго смотреть в глаза ситхи (так они называли даже меня!), то обязательно окажешься под действием какого-нибудь заклинания. Не имело ни малейшего смысла опровергать их смехотворные представления, но недоверие к нам смертных лишь усиливало напряжение – ведь нам предстояла смертельная схватка. Из всех эрнов лишь принц Кормах не выказывал ни малейшего страха, и по мере того как шло время, проведенное нами в зеленой долине, я начал думать, что, если принц погибнет до того, как займет трон, это станет катастрофой не только для его народа, но и зида'я будет намного труднее поддерживать мирные отношения со смертными.
Однако принц никому не позволял вести себя с ним иначе, чем с остальными смертными.
Кормах трудился наравне со всеми, брался за самую трудную и тяжелую работу, когда шла подготовка ствола ведьминого дерева.
– А мы не можем нанести кей-вишаа на конец копья? – спросил он у моего господина, когда они составляли план работ. – Я слышал, что в прежние времена ядовитая пыль позволила покончить с самыми ужасными Червями. Разве не его вам дал в кувшине Изгнанник Ксанико?
Кей-вишаа делали из пыльцы сиявших белых цветов ведьминого дерева, и это вещество хорошо знали целители. Пыль была очень редкой, что только к лучшему; в малых дозах она приводила к ослаблению боли вместе со странными снами, но в избытке, стоило ее вдохнуть или проглотить, могла легко убить смертного или даже зида'я.
