Мой господин покачал головой.
– В кувшине Ксанико содержится нечто совсем другое. Нет, даже если бы мы побывали во всех городах нашего народа и собрали достаточно драгоценной пыльцы, она бы действовала на дракона слишком медленно. Такому крупному зверю, как Хидохеби, потребовался бы час, чтобы умереть от пыльцы, а за это время он успел бы отнять множество жизней. И, что еще хуже, безумие кей-вишаа способно вызвать у него еще большую ярость. Лучше попытаться убить чудовище одним ударом в сердце. Так мы быстро узнаем, добились успеха или нет.
К концу первого дня в долине мы закончили обустраивать лагерь на берегу реки, построив что-то вроде мастерской, только крышей служило небо. Несколько эрнов принца стояли на часах и наблюдали за долиной с внешних гор, чтобы Червь не застал нас врасплох.
Черный Червь постоянно занимал наши мысли, мы ведь знали, что смертные и зида'я, убитые им во время первой схватки, все еще лежат в болотистой долине, рядом с Долиной Змея, неотпетые и непохороненные.
Люди Кормаха, свободные от стражи, помогали перекатывать и перемещать огромный ствол, Хакатри и Инелуки обрезали торчавшие части ветвей и сглаживали поверхность, чтобы копье легко проникло в тело зверя. Они могли делать эту работу только при помощи двух инструментов, имевшихся у них в распоряжении, – мечами Индрейю и Кимеку, а также небольшим топориком из ведьминого дерева, который мой господин прихватил из Асу'а.
Моя задача состояла в том, чтобы затачивать инструменты, которые в данный момент «отдыхали». У меня имелся солидный опыт работы с точильными камнями зида'я, но я приятно удивился, когда эрны принесли грибы, которые росли на местных березах; если их высушить, они позволяли доводить до идеальной остроты даже легендарные клинки зида'я. Более того, оказалось, что смертные знали лес, растения и окружавшие горы гораздо лучше нас.
Пока мои господа и часть смертных обрабатывали ствол, другие эрны выбрали и срубили несколько прочных дубов, чтобы сделать ведра и носить воду из реки, а также использовали дерево для строительства огромной стойки – на нее предстояло поднять ствол для обработки молотом и огнем. Когда я увидел, как часть из них работает с упряжью из веревок, при помощи которой мы притащили ствол из рощи, я сначала подумал, что они делают сети для рыбной ловли, хотя ячейки показались мне слишком крупными, чтобы ловить и удерживать более мелкую, чем щука или сом, рыбу. Когда я спросил у них об этом, принц Кормах рассмеялся.
– Мы делаем более прочную упряжь для копья из ведьминого дерева, – объяснил он. – Ваш господин сказал, что мы должны будем быстро его поднять, когда наступит нужный момент.
Я кивнул, словно мне все стало ясно, но на самом деле я не понимал, что задумал Хакатри. Мы все рисковали жизнью, если его план не сработает, но я всегда доверял его мудрости, поэтому отбросил вопросы и вновь принялся точить меч моего господина.
Когда один конец дерева тщательно подрезали и заострили, огромное копье было почти готово. Поверхность ствола из ведьминого дерева ободрали и выскоблили так, что он стал почти идеально гладким, костер догорел и превратился в угли, и эрны использовали упряжь, чтобы поднять ствол на дубовую стойку так, что заостренный конец оказался над углями. Затем несколько смертных взяли деревянные кувалды и принялись изо всех сил по нему колотить, угли под заостренным концом снова разгорелись, чтобы ведьмино дерево отвердело.
Пока эрны продолжали работать кувалдами, мой господин запел тихую песню, которую называл «Далала», пришедшую к нему от предков и помогавшую умиротворить дерево, когда ему придавали определенную форму. Я не понимал слов, хотя некоторые звуки показались мне знакомыми, возможно, из-за того, что леди Она говорила со мной на нашем языке или у меня остались обрывки воспоминаний о том, что я слышал от тинукеда'я в Асу'а. В любом случае по спине у меня пробегал холодок, когда я слушал, как поет Хакатри.
Углям под острием копья позволили тлеть совсем недолго, при этом эрны непрерывно поворачивали ствол, потом угли убрали. Весь день смертные продолжали работать кувалдами, пока копье не стало таким же твердым, как меч моего господина.
– Мы очень неплохо поработали с тем, что у нас имелось, – сказал Инелуки, когда смертные закончили.
– Да, – ответил Хакатри. – Мы славно потрудились. Сегодня вечером устроим праздник.
И мы его устроили, открыли три полных бочонка меда из Эрна и огромный кувшин вина из Снежного приюта, которые довольно быстро опустели. Многие, в том числе мой господин, отправили свои голоса в небо, смеялись и пели старые песни. И в этот момент установилась настоящая гармония между народом моих хозяев и смертными принца Кормаха.
Конечно, я так думал тогда и продолжаю верить сейчас: наш мир никогда не видел ничего похожего на тот вечер в Ситмиде, когда было готово огромное копье из ведьминого дерева, – вечер, когда смертные и зида'я пили, ели и пели вместе, быть может, впервые за все времена – возможно, в последний раз.
Смертные закатили громадное копье в огромную веревочную петлю, чтобы отнести его на поле сражения. Я сказал «поле сражения», но место, которое мы выбрали, являлось небольшим прудом, находившимся на другой от Ситмида стороне Серебряного пути, совсем рядом с Долиной Змея. Мой господин выбрал его, потому что мутная вода оказалась достаточно глубокой и мы могли спрятать большую часть копья, а другой конец пруда выходил на покатую наклонную стену из гранита. Нашими инструментами стали камни – здесь нельзя было использовать драгоценные мечи из ведьминого дерева, и мы обрабатывали гранит часами, пока не получилась выемка под водой, способная удержать тупой конец копья.
– Возможно, дерево сломается, – сказал мой господин, – но не выскользнет. Оно будет прижиматься к камню, как странствующий рыцарь – к своему копью.
К краям сбруи копья привязали тяжелые веревки. Закончив, мы зажгли костры для приготовления еды, часовых отправили на посты, а мой господин собрал нас возле себя и объяснил план, который придумали они с Ксанико Изгнанником.
– Мы должны привести Червя к копью, – сказал он. – Даже у сотни воинов не хватит сил, чтобы пробить чешую у него на груди, но, если мы упрем тупой конец копья в камень, как охотник – рогатину, когда собирается прикончить кабана, мы можем рассчитывать, что зверь из-за своей силы и поспешности сам сделает за нас всю работу.
– Скей, судхода'я! – выкрикнул Инелуки двум усталым эрнам, которые перешептывались между собой. – Кончайте жевать свои бороды и слушайте, смертные. Ваша жизнь может от этого зависеть.
Эрны погрузились в покаянное молчание в ответ на резкие слова Инелуки, но я видел, что несколько их товарищей обменялись недовольными взглядами.
– С новыми, более длинными веревками на упряжи копья, – продолжал мой господин, – вам придется стоять перед огромным зверем всего несколько мгновений. Вы видите, что земля с двух сторон идет под уклон к воде. – Он указал в сторону берега пруда, в конце которого имелась гранитная полка, но ее окружали земля и каменный щебень. – Как только я крикну, вы должны натянуть веревки у передней части копья. И оно поднимется так, что его острый конец будет торчать из воды, а тупой упрется в гранит. Если удача нас не оставит, атакующий зверь напорется на острый конец. Когда копье его пронзит, отпускайте веревки и убегайте так быстро, как только сможете, если хотите спастись от страшного хвоста, который начнет наносить могучие удары, – меня об этом предупредил Ксанико Изгнанник.
