– Позвольте мне зажечь лампу, – сказал я.
Когда фитиль загорелся, я снял футляр из рыбьей кожи и увидел, что Хакатри отбросил одеяла в сторону, а его лицо и шея покрылись потом.
– Ты должен меня покинуть, Памон, – холодно сказал он, и это прозвучало как смертный приговор. Никогда прежде он так со мной не говорил, и на мгновение я потерял дар речи. – Тебе не следовало отправляться в это путешествие.
– Я только сейчас вернулся в каюту, господин, – сказал я ему. – Позвольте мне сначала вас накрыть. Боюсь, вы все еще находитесь во власти сна.
– Нет, – сказал он. – Нет, Памон. Да, мне снова снился сон о тысячах моих отражений, тысячах разных жизней – и я видел то, от чего у меня заледенело сердце.
Я все еще думал, что он бредит, как иногда случалось, когда Хакатри просыпался.
– Сны, даже вызванные кровью дракона, – всего лишь сны, милорд. Теперь я здесь, с вами. Вы можете отдыхать.
К моему удивлению, Хакатри сел на узкой койке, вцепившись в нее пальцами. Его золотые глаза были широко раскрыты в полутемной каюте, как у некоторых загнанных существ, что поворачиваются лицом к опасности, чтобы вступить в смертельный бой.
– Нет, клянусь Потерянным Садом, нет! Выслушай меня! Во всех снах-жизнях я видел, как ты умираешь, Памон. И это мучило меня не меньше, чем любые другие проклятые сны, которые приносит мерзкая кровь дракона. Я беспомощно лежал и видел ее – твою смерть – снова и снова, самые жуткие варианты, какие только мог представить. В каждой жизни, где ты находился рядом со мной, пока мы плыли на запад, я видел, как ты умираешь. Если ты будешь меня сопровождать, твоя гибель неизбежна.
«Крыло Петрела» раскачивался все сильнее, Хакатри выпустил край койки и упал на нее. За стенами каюты, точно стая голодных волков, завывал ветер. Мне пришлось вцепиться в койку, чтобы не упасть, но даже жуткие прыжки корабля не могли меня отвлечь.
– Нет, господин, нет, – сказал я. – Вы ведь знаете, что это всего лишь сны! И даже если они правдивы, что с того? Вы в любом случае проживете намного дольше, чем я. Я же все понимал, когда давал клятву верно вам служить. Но я умру, продолжая быть вашим слугой, сегодня, через десять лет или сто. Я давно смирился с таким положением вещей.
Он резко тряхнул головой, словно его кусали насекомые.
– Нет! Я не могу этого позволить, Памон. Я не в силах стоять в стороне и смотреть, как ты умираешь, хотя я мог тебя защитить. Завтра мы вернемся обратно, и ты сойдешь на берег.
– Нет, я не уйду. – Никогда прежде я не возражал моему господину, даже не думал об этом, но больше не мог молчать. – Вы не знаете, от чего мне пришлось отказаться ради вас, милорд. Вы не должны быть таким бесчувственным, милорд, и отсылать меня прочь сейчас…
– Хватит! Я приказываю тебе покинуть меня, оруженосец Памон. – Он снова попытался сесть, но корабль, который сильно раскачивался, ему мешал. Я едва мог его слышать, по небу грохотали оглушительные раскаты грома. – Ты меня слышишь? Как твой господин я приказываю тебе покинуть корабль!
Я так сильно сражался с собой, пытаясь принять правильное решение, и в процессе перенес ужасные страдания, поэтому его слова спровоцировали меня на безумный ответ.
– Нет и нет, лорд Хакатри. Я отказываюсь выполнить ваш приказ. Я сделаю что угодно другое, милорд, – с радостью отдам за вас жизнь, – но сейчас должен бросить вам вызов. Если вы хотите избавиться от меня, вам придется вызвать капитана Ийято, чтобы он сначала заковал меня в цепи. Только так меня можно заставить вас покинуть.
– Вон отсюда! – закричал Хакатри, и я никогда прежде не видел его таким несчастным. – Если потребуются цепи, значит, ты уйдешь в цепях. Я не потерплю, чтобы твоя смерть была на моей совести, Памон, – я сделал достаточно, чтобы причинить вред тем, кто меня окружает. Моя спина едва выдерживает бремя ошибок.
– Я здесь для того, чтобы заботиться о вас… – начал я.
– Вон! – Его уже трясло от гнева – и страха, как я видел. – Уйди и пришли сюда Ийято. Если ты не будешь мне повиноваться, он тебя заставит. Ты сказал, что от многого отказался ради меня. Если страдания сделали меня эгоистичным и слепым к твоей боли, значит, это проклятие, которое я должен нести. – И я увидел ужасающий стыд на его несчастном, мокром от пота лице. – Еще одна причина тебе меня покинуть. Я молюсь, что еще не поздно исправить то, что я сделал – по меньшей мере в отношении тебя, Памон, самый верный из слуг. Иди. Позови капитана, я прикажу ему повернуть к берегу. У меня нет сил на споры.
И он упал на постель, словно его пронзила стрела.
С разбитым сердцем и в страшной ярости я поднялся на ноги, упал, когда корабль швырнуло в сторону, снова встал. Сделал несколько шагов, ударился о дверь каюты, но сумел ее открыть и выбраться в узкий коридор. Меня потрясло, что мой господин так глубоко переживал из-за моей незначительной жизни, но одновременно во мне бушевал гнев из-за того, что он не сумел понять моей верности, а также того, от чего мне пришлось отказаться.
Казалось, набиравший силу шторм эхом повторял наполнявшее меня безумие, раскаты грома следовали один за другим. Когда я по лестнице, которая отчаянно раскачивалась, поднялся на палубу, корабль вздрогнул и застонал, точно раненое животное. Я открыл люк, вылез наружу, дождь атаковал меня, подобно яростным стрелам, и я ничего не видел вокруг. Казалось, от раскатов грома содрогалось небо, буря бросала «Крыло Петрела» в разные стороны.
«Я повернулся спиной ко всему, что было мне дорого, ради Хакатри. – Больше ни о чем я думать не мог. – И теперь он отсылает меня прочь, чтобы защитить, словно я ребенок – словно не отдал ему всю свою жизнь».
Я вцепился в поручни, пытаясь отыскать капитана, но несколько матросов, которых я заметил, отчаянно трудились, сражаясь с веревками и пытаясь устоять на ногах, когда мощные потоки воды проносились по палубе то в одну сторону, то в другую. Я был настолько ошеломлен громом, ливнем и собственным гневом, что даже не остановился, чтобы подумать о собственной безопасности. Я наклонился вперед, против бесновавшегося ветра, и побрел по палубе, продолжая искать Ийято – даже в эти безумные мгновения стараясь исполнить приказ моего господина.
Один из матросов зида'я меня заметил. Когда молния распорола небо, я увидел, как у него широко раскрылись глаза. Он привязал себя веревкой к мачте, чтобы его не смыло за борт.
– Что ты здесь делаешь, глупец подменыш? – вскричал он, и его голос почти полностью заглушил вой ветра. – Спускайся вниз!
– Где капитан? – прокричал я в ответ, но буря унесла мои слова.
Я вцепился в поручни, чтобы предпринять еще одну попытку, но в этот момент «Крыло Петрела» взобрался на гребень волны, а в следующее мгновение его нос резко опустился, я почувствовал, как мои ноги поднимаются над палубой, затем мы понеслись вниз, и на нас из темноты обрушилась огромная волна. Я увидел лишь ее край, белый от пены, но она ударила в меня и сбила с ног. И тут же новый удар. Вокруг царили темнота и холод, во рту была соленая вода.
