Я предложил:
— Может быть, осмотрим дом еще раз, Селлерс? Только для
очистки совести.
— Пойдемте.
— Мне ждать здесь? — спросил Формби.
— Да, — ответил я.
— Зачем? — удивился инспектор.
Я промолчал.
Мы перешли улицу и поднялись по ступенькам дома.
Один из полицейских стоял сразу за дверью. Когда Селлерс
постучал, он открыл дверь и сказал:
— О, добрый вечер, инспектор, входите.
— Как у вас дела, ребята? — спросил тот.
— Мы ничего не обнаружили, инспектор. Нас сейчас здесь двое.
Селлерс приказал:
— Оставайтесь на местах, а мы здесь немного осмотримся.
Мы прошли через гостиную, в которой я уже сегодня побывал и
разговаривал с миссис Баллвин, затем через столовую, буфетную и подошли к
кухне.
Второй полицейский как раз заканчивал осмотр буфета.
Что-нибудь нашли? — спросил Селлерс.
— Ничего, инспектор. Я уже пошел по второму разу.
— Не забудьте проверить все баночки, не исключая и мелких
сахарниц. Иногда такие вещи не прячут, а кладут в самые обычные места.
— Я все просмотрю еще раз, — ответил тот.
— Хорошо. Вы уже были наверху?
— Мы сделали общий осмотр, а потом перешли к деталям.
— В доме никого нет?
— Никого, кроме нас.
Селлерс посмотрел на меня.
— Подвальные помещения вы тоже осматривали? —
поинтересовался я.
Полицейский повернулся в мою сторону и посмотрел на меня
презрительно.
— Да, — ответил он лаконично.
— Ну, мы на всякий случай осмотрим все еще раз, — бросил
Селлерс.
Полицейский все еще продолжал презрительно смотреть на меня
— он не мог примириться с мыслью, что кто-то мог подумать, будто он способен
что-нибудь пропустить.
— А что со слугами? — спросил я инспектора.
— У них кухарка, горничная и привратник. Мы доставили их в
полицейское управление, чтобы допросить. Но я не думаю, чтобы они знали
что-либо важное.
Просто мы не хотим, чтобы они были здесь при обыске. Бывали
случаи, когда слуги, чтобы проявить лояльность к хозяевам, скрывали важные
улики.
— Пошли наверх.
Мы поднялись наверх и обошли спальни и ванные комнаты.
Судя по одежде, первая спальня принадлежала хозяину. Тут был
стенной шкаф и маленькая гардеробная.
К ней примыкала ванная комната, и отсюда был выход в другую
спальню. А сразу за ней комната миссис Баллвин и выход во двор.
Я раскрыл дверь и заглянул в шкаф. Когда я подошел к одной
из запертых дверей, Селлерс сказал:
— Это, видимо, еще одна ванная комната. Странно, что она
заперта изнутри.
— Надо ее открыть, — предложил я.
— Конечно.
— Ну-ка отойдите в сторонку.
Он отступил немного, выставил плечо вперед и, словно игрок в
регби, ударил в дверь всем своим весом.
Замок с треском выскочил из двери.
Да, это была ванная комната. А на полу лежало скрюченное
тело женщины. Она была одета так, словно собиралась выйти на улицу. Лежала она
лицом вниз, но я, нагнувшись, узнал ее.
Это была Дафна Баллвин.
Тем временем Селлерс выпустил целую очередь проклятий в
адрес полицейских, которые осматривали дом и не обнаружили наличие второй
ванной.
В этот момент я услышал, как кто-то решительно поднимается
по лестнице. В следующий момент рядом с нами с пистолетом в руке стоял тот
полицейский, который осматривал буфет.
Остановившись в дверях ванной и увидев лежащую женщину, он
несколько поумерил свой пыл.
— Что вы нашли, инспектор?
— И вы еще спрашиваете, черт побери, — набросился на него
инспектор. Нашли умирающую женщину! Вам бы не полицейским работать, а ходить в
детский сад! Как это вы умудрились проглядеть эту ванную?
— Я… я думал, что это дверь, соединяющая обе спальни.
Поэтому я не стал ее вскрывать.
— Сердце еще бьется, Дональд? — спросил Селлерс,
отвернувшись от смущенного и бормочущего извинения полицейского.
— Пульса я не чувствую, но она еще слабо дышит. Она
холодная, как плитки пола. По-моему, дела ее плохи.
— Быстро «скорую»! — распорядился Селлерс. — Нет, подождите,
пока приедет машина, она может умереть…
Отнесите ее в полицейскую машину и быстро в больницу.
Скажите, что нужно немедленно промыть желудок.
Врачу скажите, что она отравилась мышьяком. Все поняли?
Полицейский сунул пистолет в кобуру. Селлерс нагнулся и без
особых усилий поднял миссис Баллвин и понес ее вниз на улицу. Сперва он хотел
положить ее в дежурную машину, но потом изменил свое решение и понес к своей
машине, бросив через плечо полицейскому:
— Я сам отвезу ее в больницу. Вы останетесь здесь и продолжите
поиски мышьяка. Ни под каким предлогом не впускайте в дом никого! Понятно?
— Да, инспектор.
Селлерс еще прокричал ему вслед:
— И сделайте хоть что-нибудь путное. Если она умрет, мы все
сядем в такую лужу! И попридержите язык за зубами: если что-нибудь просочится в
газеты, то я с вами разделаюсь…
Я распахнул дверцу машины, и Селлерс положил женщину на
заднее сиденье. Потом вопросительно взглянул на меня.
Я кивнул и сел в машину с противоположной стороны, чтобы
поддерживать миссис Баллвин в нужном положении.
— Только держите ее покрепче, — предупредил Селлерс, садясь
за руль.
Он завел мотор, включил сирену и так рванул машину, что меня
отбросило назад. Я взглянул в зеркальце заднего обзора и увидел, что тронулась
другая машина.
В спешке я совсем забыл сказать Формби, что он может ехать
домой. Так как поручение следить за миссис Баллвин не было отменено, он и
последовал за нами.
Но где ему было угнаться! Мы стремительно мчались по улицам.
Покрышки пронзительно завизжали, когда Селлерс остановился перед отделением
«Скорой помощи». Я открыл дверцу и постарался помочь сержанту.
Он взял Дафну за талию, выволок ее из машины и помчался
вверх, по цементированной дорожке еще до того, как я успел вылезти из машины.
