— Хорошо. Если вам так больше нравится, я использовал
отмычку.
— Это уже звучит лучше. И что вам там было нужно?
— Доказательства.
Берта свирепо прошипела:
— И ты мне ни о чем не рассказал, Дональд.
— Не было времени.
— Теперь у нас достаточно времени, — заметил Селлерс.
Взглянув на часы, я сказал:
— Поскольку уж речь зашла о времени, я получил очень точные
сведения относительно второго заезда. Как только бега закончатся, я должен
связаться с букмекером и получить свои денежки.
Берта посмотрела на меня:
— Фрэнк целиком на нашей стороне, дорогой. Наша клиентка
полностью оправдана. В этом деле все мы идем теперь одной дорогой. Какая это
лошадь, Дональд?
— Та, которая победит.
— А откуда ты знаешь, кто победит?
— Потому что я случайно узнал способ угадывать победителя.
Просто уму непостижимо, как до этого раньше никто не додумался.
— И сколько ты поставил на эту кобылу, дорогой?
— Сотню.
— Сто долларов! — воскликнула Берта. — Ты что, с ума сошел?
Неужели ты действительно так уверен? Да будет вам известно, Фрэнк, что он
никогда не ставит более десяти долларов.
Селлерс сказал:
— Мне кажется, мы слишком далеко отошли от нашей темы. Лэм,
скажите мне наконец, что вам нужно было в комнате этой девушки? Но если у вас
есть что-нибудь по второму заезду, то…
— Это не «что-нибудь». Я познакомился с одним парнем,
который разработал совершенно новую систему отгадывания победителей. У него все
строится на математических расчетах.
Кресло Берты снова застонало, когда она пошевелилась в нем.
— О какой лошади идет речь? — заинтересованно спросил
Селлерс.
— Файр Леди.
— Это не лошадь, а старая кляча, — бросил он и покачал
головой.
— Вы бы посмотрели, с какой точностью этот парень делает
выкладки. На каждую лошадь у него картотека.
Потом аппарат, обрабатывающий данные. А потом на световом
экране появляются различные кривые, по которым легко можно определить
победителя.
— Так просто? — спросил Селлерс.
— Да, так просто, — ответил я.
Берта с любопытством спросила:
— И, клюнув на этот фокус-покус, ты сразу поставил на эту
клячу сотню долларов?
— Угу.
Берта быстро схватила трубку и сказала секретарше в
приемной:
— Соедините меня с городом. — Потом набрала еще какой-то
номер: — Привет, Фред! Это Берта Кул. Я хотела бы поставить на второй заезд…
Что? Нет, все в порядке. Я знаю, надо спешить. Ну и поспешите, пожалуйста.
Двадцать долларов на Файр Леди.
Селлерс крикнул:
— И мои двадцать, Берта.
— Поставьте на эту лошадь сорок долларов, — сказала она в
трубку. — Понимаете, сорок.
Возникла небольшая пауза, потом она продолжила:
— Ну хорошо, тогда тридцать на меня и двадцать на моего
друга. Тогда будет ровно пятьдесят… Да, конечно, все запишите на мое имя. Я
отвечаю за весь взнос.
Хорошо. Да, пятьдесят долларов и пять к одному, все
правильно. До свидания.
Она повесила трубку.
— Что это за парень, от которого вы получили такие надежные
сведения? — спросил меня Селлерс.
— У него в городе есть нечто вроде конторы, и он, видимо,
ничем не занимается, кроме скачек. Зато этим он занимается по-научному.
— Поэтому ты и решил поставить сотню, да?
— Сколько раз можно говорить одно и то же?
— Ну хватит, — оборвала Берта. — А мы поставили пятьдесят.
— Из них двадцать пять мои.
Глаза Берты засверкали.
— Но вы же говорили о двадцати, Фрэнк.
— Надо же все делить по-братски. Так что и поделим пополам.
— Вы сказали двадцать, — продолжала настаивать Берта. —
Букмекер сказал, что он даст пять к одному, если я повышу ставку до пятидесяти
долларов.
— Знаю. Вы тоже сперва сказали двадцать… А потом этот
букмекер сделал предложение. Я, разумеется, тоже был бы согласен с
предложением.
— Ну ладно, — сказала Берта, — будь по-вашему.
Поделим поровну.
— Хорошо. Вернемся к делу Баллвинов. Этот орешек, кажется,
разгрызли.
Берта начала:
— Порой впечатления бывают обманчивы, Фрэнк. Вы же сами
знаете, как часто…
— Нет, сейчас все ясно.
— Но все же странно, — перебила Берта, — при чем здесь
секретарша Баллвина?
— Вероятно, знала слишком много.
— И вы думаете, что это связано с отравлением Баллвина?
Селлерс мрачно ухмыльнулся:
— Связано? Да это одно и то же дело.
— А кто же преступник? — спросил я.
— Рут Отис! — выпалил Селлерс.
— Вы считаете, что она и Баллвинов отравила, и секретаршу
задушила?
— А кто же еще?
Берта посмотрела на меня:
— Я думала, что они обвинят во всем Шарлотту Хенфорд.
— Мы никого напрасно не обвиняем, — обиделся Селлерс. — У
нас есть доказательства. И я обязательно должен связаться с этой Хенфорд. Если
вы увидите ее, пришлите ко мне. Или лучше позвоните мне, чтобы я мог быстро
приехать. Дело очень важное.
Берта посмотрела на меня. Я промолчал.
Через какое-то время я спросил у Селлерса:
— Вы уверены, что именно Отис совершила покушение на
Баллвинов?
— Да. А почему вы сомневаетесь? — ответил он. — В ее комнате
мы нашли все доказательства. Пакетик с ядом также был там. Теперь мы даже
знаем, сколько яда было употреблено для отравления.
— И сколько же? — спросил я.
— Вполне достаточная доза, — ответил он. — Эксперты считают,
что одна десятая грамма уже смертельна. Половина этой дозы вызывает сильное
отравление, которое, правда, можно ликвидировать своевременным вмешательством.
— А сколько не хватало мышьяка в этом флакончике, который
она купила?
