— Мы знаем об этом, — сказал Селлерс. — Вы хотели отравить
не ее, а ее супруга, правильно?
Казалось, Квай какое-то время раздумывал, а потом произнес:
— Ну, если вы так уж ставите вопрос, то с ее супругом в
конечном итоге ничего не произошло. Он опять в полном здравии. Разве я не прав?
— Не забывайте о том, что вы проникли в комнату Рут Отис и
оставили там, так сказать, кукушкино яйцо, которое должно было навлечь на нее
подозрения. При этом у вас произошла неожиданная встреча с Этель Ворли, —
сказал Селлерс.
— Это только ваши предположения, которые ни на чем не
основываются и не имеют под собой почвы.
— Я вам сейчас докажу и это! — ответил Селлерс. — Вы не
задумывались над тем, как мисс Ворли добралась до Лексбрук-авеню? Так я вам
скажу: ее подвезла туда Мэри Ингрим, которая тоже работает у Джеральда
Баллвина, она поджидала Ворли в своей машине, И, коротая там время над
учебником испанского языка, она тем не менее видела, как вы вошли в этот дом,
видела она вас и выходящим из него. А когда через полчаса Этель Ворли так и не
вышла, она поднялась наверх и постучала в дверь. Не получив ответа, она вызвала
полицию.
Ну а что мы там нашли, вы и сами знаете, доктор Квай.
В аппарате послышались какие-то шорохи и звуки.
Создавалось впечатление, будто двигали мебель, а потом опять
послышался суровый голос:
— На вашем месте я бы не стал этого делать. Поднимитесь и
говорите, наконец, всю правду.
И тот начал говорить. Это было полное признание вины,
сделанное испуганным, дрожащим голосом.
После этого мы услышали, как защелкнулись наручники на
запястьях доктора. А потом Селлерс стал звонить, чтобы вызвать полицейскую
машину.
Я схватил трубку и позвонил в кабинет. Трубку снял Селлерс.
— Фрэнк, я кое-что для вас сделал.
— Кто говорит?
— Лэм.
— Где вы, черт вас возьми?
— Здесь, у Китли. Я попросил его включить подслушивающее
устройство. Все признание доктора Квая записано на пленку. Вы можете взять его
с собой. Но будет лучше, если вы сдадите арестованного полицейским, когда они
прибудут, и приедете сюда. Тут вы и заберете пленки и сможете поговорить с
Китли, а также познакомиться с его системой, как выигрывать на скачках.
Селлерс сказал:
— Напомните мне, Лэм, чтобы я дал вам одну из своих визитных
карточек. Возможно, она вам пригодится, если вас опять задержат за превышение
скорости.
— Очень мило с вашей стороны. Кстати, вы могли бы позвонить
мне на квартиру и сказать Берте, что Рут Отис находится вне подозрений. Пусть
она выматывается из моей квартиры и оставит Рут одну.
— Какой у вас номер? — спросил он.
Я продиктовал его.
— О'кей, — сказал он, — будет сделано.
Я повесил трубку.
— Когда вы здесь появились, то вы мне сказали, что вы
арестованы, — сказал Китли.
— Ах, это была только шутка, — ответил я и сложил два пальца
крестиком. — Ведь мы с инспектором Селлерсом большие друзья.
Глава 20
Разные мысли роились у меня в голове, когда я ехал в
кемпинг, где меня ждала Шарлотта Хенфорд. Прибыв туда, я нашел дверь домика
закрытой и постучал.
— Кто там?
— Это я, Дональд Лэм.
— Ах, как чудесно! — воскликнула она и открыла дверь. —
Наконец-то я не одна. Мне было очень скучно. Устраивайтесь поудобнее, мистер
Лэм.
— Спасибо, спасибо.
Шарлотта прошла к маленькому столику и уселась.
Я устроился в кресле и закурил сигарету.
— Устали? — спросила она.
— Есть такое.
— Пришлось много поработать?
— Угу.
Ее следующий вопрос прозвучал довольно робко:
— Как ваша голова? Надеюсь, сейчас вы в более хорошем
настроении? Вы мне гораздо больше нравитесь, когда немного интересовались мной.
Я надела свои лучшие чулки, а вы и слова о них не сказали.
— Шарлотта. — начал я, — когда вы появились у нас впервые,
мы подумали, что деньги, которые вы оставили, были не ваши.
— Почему вы так решили?
Я с улыбкой сказал:
— Не похоже, чтобы вы были влюблены в Джеральда Баллвина. Но
даже если так, то вы все равно не потратили бы свои сбережения, чтобы
предотвратить возможное преступление против хозяина. Такая идея могла прийти в
голову кому-то другому, и этот другой дал вам деньги. Я в этом уверен.
— Значит, твердо уверены?
Я опустил свой взгляд на ее ноги.
— Действительно великолепны, — сказал я.
Она сразу непроизвольно поправила юбку.
— Могла бы я рекламировать чулки, как вы думаете?
— По-моему, да… Так чьи же деньги, Шарлотта?
— Вы, наверное, так никогда и не станете джентльменом. Опять
все сначала.
— Я должен это обязательно знать.
— Это вас вообще не касается.
— Между прочим, я для вас стараюсь, — продолжал я. — Против
вас имеется большой обличительный материал, и, пожалуйста, не забывайте, что
блюдце и ваши отпечатки…
— А что будет, если вы узнаете всю правду?
— Я бы наверняка смог дать вам хороший совет.
— А что будет со мной, если я не скажу?
— Будет очень печально, если девушка с такими
очаровательными ножками на долгое время отправится за решетку. После того как
вас выпустят, вряд ли кого-нибудь уже заинтересуют ваши ножки, и рекламировать
чулки вы уже не сможете никогда.
На ее лице отразился страх.
— Вы действовали по поручению Карла Китай?
— Почему вы так думаете?
— Мне почему-то кажется, что это был он.
Мгновение она находилась в нерешительности, а потом робко
кивнула.
— Вы познакомились с ним уже после того, как поступили на
службу к Дафне?
— Нет. Он мне помог устроиться на это место. Я…
Ну хорошо, я скажу вам и об этом. Я уже длительное время
дружу с Карлом, и он очень хотел, чтобы я заняла это место, чтобы быть в курсе
всех дел, которые происходят в доме Баллвинов.
