А потом выскочить из шкафа, в парике, с наклеенными усами и
так далее, и выкрикнуть: «Минутку, Джеральд, мой мальчик, мне кажется, что вы
собираетесь заглотить кусочек оконного стекла!»
— Вы еще и шутить изволите?
— Я просто пытаюсь обрисовать вам наше положение.
Она сказала:
— Меня не интересует, как вы всего этого добьетесь.
А если бы я сама это знала, то не стала бы тратить свои
деньги, заработанные с таким трудом.
— Сколько вы зарабатываете?
— Это вас не касается!
— Вы уверены, что речь идет о ваших собственных деньгах,
заработанных, как вы сказали, с таким трудом?
Может быть, эти деньги заработал кто-то другой?
— Что вы имеете в виду?
— Я просто спрашиваю.
— Может быть, вы не будете спрашивать о том, что вас не
касается, а для разнообразия займетесь своими делами?
— Я полагаю, что деньги действительно заработаны с трудом, —
продолжил я. — Видимо, нелегко служить у Дафны Баллвин.
— Она…
— Ну-ну, продолжайте!
— Не буду.
— Для девушки, которая вынуждена сама зарабатывать себе на
хлеб, сумма, которую вы нам дали, представляет целое состояние. Сколько вы
зарабатываете, Шарлотта?
— Это вас не касается.
Я заметил:
— Двести пятьдесят долларов — это огромные деньги для
секретарши, и вы их выкидываете только для того, чтобы не отравили супруга
вашей хозяйки.
— Куда вы клоните?
— Я никуда не клоню, Шарлотта. Я просто высказываю отдельные
мысли.
— Вам лучше придержать свои мысли при себе.
Я затянулся сигаретой.
— Продолжайте, — сказала она.
— Прошу прощения, Шарлотта, не вмешивайтесь в наши действия,
даже если они покажутся вам неразумными. Практически вы нас поставили перед
задачей, которая невыполнима. Вы хотите, чтобы я воспрепятствовал Дафне Баллвин
подмешать яд в пищу своему мужу. Но ведь это невозможно сделать. Нельзя же
стоять за его стулом и пробовать каждый кусок, который он собирается положить в
рот. Не последуете вы и за его женой в кухню, чтобы проверить, не подсыпает ли
она цианистый калий. Мы должны найти другой путь.
— А почему вы этого не сделали до сих пор?
— Я это сделал.
— Опять шутите.
— Нет, Шарлотта, действительно я это сделал. Такая женщина,
как Дафна, всегда гордится своим внешним видом, своим общественным положением,
своим шармом и…
— Этим вы не сообщаете мне ничего нового, — гневно перебила
она меня.
— Поэтому я отправился к ней и предложил ей поместить ее
фотографию в крупных иллюстрированных журналах. Я даже не сказал ей, какого
размера будут фотографии и подпись к ней. А ее глаза уже засверкали, и мысленно
она уже видела себя на всю страницу.
А доконал я ее, когда причислил к «молодому поколению».
— О Боже мой! — воскликнула Шарлотта с наигранным
удивлением, и голос ее кипел сарказмом. — Какая у вас светлая головка, мистер
Лэм!
— Как бы то ни было, но она попалась на эту удочку, —
продолжал я. — А поскольку она попалась, то возникла совершенно новая ситуация.
Ее-то она и стала прикидывать, что было легко заметить.
— Да? И в чем же заключается эта новая ситуация?
— Во-первых, ей очень захотелось, чтобы мой план претворился
в жизнь. Она хочет видеть свое фото в больших иллюстрированных журналах и быть
причисленной к «молодому поколению»
— Почему бы ей этого не хотеть? И к тому же не стоит больших
трудов заставить ее клюнуть на такую приманку.
Я с улыбкой посмотрел на Шарлотту и ответил:
— Конечно нет, тут вы правы. Смысл этой операции совершенно
в другом.
— В чем же?
— А дело в том, что тщеславная женщина, имеющая шансы
поместить свои фотографии в журналах, не захочет, чтобы с ее супругом случилось
несчастье.
— Почему?
— Потому что женщине, которая готовится стать фотомоделью,
совершенно не с руки, если с мужем что-нибудь случится. Например, если он
умрет, придется носить траур, а вовсе не потчевать от имени «молодого
поколения» своих именитых гостей анчоусной пастой.
Шарлотта помолчала какое-то время и задумалась.
Я немного повернулся и бросил взгляд в зеркальце заднего
обзора. Позади нас появилась машина, которая ехала довольно быстро.
— Я должен был так действовать, Шарлотта. Просто вынужден
был…
— Помолчите, я думаю.
Я замолчал, предоставив ее самой себе. Она повернулась ко
мне как раз в тот момент, когда машина быстро проехала мимо нас. Я заметил, что
у девушки от страха перехватило дыхание.
В большом «паккарде» сидела Дафна Баллвин, а машину вел
Вильмонт Мервилл.
— О Боже ты мой! — в страхе выдавила Шарлотта. — Как вы
думаете, они нас заметили?
— Миссис Баллвин как раз сидела лицом к нам, — ответил я. —
Но я не увидел никаких признаков, что она нас узнала.
— Это еще ничего не значит, — ответила Шарлотта. — Она
хитрая. О, почему я не подумала о такой возможности. С моей стороны это была
большая глупость — говорить с вами прямо на улице в нескольких кварталах от ее
дома.
Мимо нас проехал детектив, которого я нанял, чтобы следить
за миссис Баллвин. Он ни у кого не вызвал подозрения. Если он меня и узнал, то
ничем не показал это и таким образом продемонстрировал свои профессиональные
качества.
Я проводил глазами обе машины, пока они не исчезли из виду.
На Атвелл-авеню движение было небольшое, и поэтому моему человеку было нелегко
выполнять поручение, не бросаясь в глаза.
Шарлотта Хенфорд тоже посмотрела вслед обеим машинам. Потом
ее озарило.
— Вы поручили следить за миссис Баллвин? — спросила она.
— Конечно. А почему бы и нет?
— Что вы от этого выигрываете?
— Мне хотелось бы узнать, кто ее любовник.
— У нее нет любовника.
— Не будьте такой наивной, Шарлотта. Женщина никогда не
будет подмешивать яд в пищу своему мужу, если у нее нет любовника.
— Но я вам говорю, что у нее его нет.
— А я говорю, что есть.
