Зато теперь точно некуда отступать. Толкнул плечом дверь и ввалился внутрь.
Пахло тут…не очень. Псиной. Вернее псинам. Хреновой тучей вонючих псин! Наверное, тех самых, которые остервенело лают где-то на улице. На вид тоже не фонтан. Стены тоскливо зеленые, местами облупленные, потолки невысокие, свет такой унылый.
Но чисто. И люди почему-то улыбаются.
— Здравствуйте! — ко мне подскочил какой-то парень, заглянул в один из пакетов и просто просиял от радости. Я тоже глянул краем глаза и не увидел ни единого повода для радости. Пакеты с гречкой. На хрена столько гречки? — Это от Миши?
— Эээ, — снова промычал я, не зная, что ответить, — понятия не имею. Мне велели отнести, я отнес.
— Давай сюда, — он кивнул, чтобы я шел следом за ним.
Так я оказался в подсобке, от стены до стены, заставленной стеллажами, на которых лежали пакеты с крупой, мешки с собачьи кормом, какие-то банки и вообще куча всего. Я так растерялся, что не всматривался.
— Первый раз? — весело поинтересовался он.
— Угу, — только и буркнул я. Не признаваться же, что уже пробирался сюда тайком, чтобы сфотографировать Янку.
— Как узнал о приюте? Через соц.сети?
— Нет…сестра у меня сюда ходит…вот, позвала с собой, — соврал я.
— Сестра?
— Яна. Белецкая.
— Не знал, что у нее есть взрослый брат, — парень глянул на меня с интересом.
— Мы…это…не очень родные.
Да что за дурак? Мычу, как блаженный, титьки мну.
— Понятно, — протянул он, — Янка где-то на улице. Меня Игорь зовут.
— Максим, — пожал протянутую лапу и попытался по-тихому сбежать, но не тут-то было. На выходе на меня снова напал мужик с пакетами:
— Держи еще!
Да, ёп…
Делать нечего. Потащил уже в знакомую подсобку, разложил все по полкам, пытаясь понять куда я вообще попал.
— Макс! Давай живее! Там еще привезли! — откуда-то из коридора прокричал Игорь.
Замечательно. Просто восхитительно. Как же я так встрял-то?
В общем вместо того, чтобы решать наши с Яной проблемы, следующие полчаса я работал грузчиком. Носил пакеты, коробки, мешки с опилками и еще много не понятно чего. Потом, как примерный Золушок, убирал то, что сам же и рассыпал.
Когда мне наконец удалось свалить и выбраться во внутренний двор приюта, я был похож на взмыленного коня, ошалевшего оттого, что творится вокруг. Почему все радуются? Им действительно доставляет удовольствие вот это вот все? Я в шоке.
Слева невысокие сарайчики и вольеры, справа — площадка для выгула собак. Сегодня там женщина гладила лохматую дворнягу и приговаривала «мой хороший, мой красивый», причем так искренне, будто действительно в это верила.
Я поплелся к вольерам. Прошелся по одному ряду, по второму, без интереса рассматривая разномастных обитателей приюта, а в третьем обнаружил Белецкую.
Она стояла ко мне спиной и поправляла рабочие перчатки. Неподалеку куча опилок, ведро и та самая лопата.
Главное, что б не прибила раньше времени.
* * *
На ней была надета мужская спецовка, с закатанными рукавами, протертые джинсы, резиновые сапоги, а я почему-то улыбался, как дурак, и думал о том, какая она милая.
— Привет, — наконец, решил обратить на себя внимание.
Яна сначала замерла, потом медленно повернула голову и посмотрела на меня через плечо с таким выражением лица, будто рядом с ней оказался призрак. По крайней мере она на это очень сильно надеялась.
Призрака не оказалось. Был только я.
Белка прошлась по мне тяжелым взглядом от макушки до пяток и обратно, и сморщилась так, будто лимон укусила.
— Чего тебе, Ершов?
Злая какая.
— Вот, пришел, — я развел руками, демонстрируя себя прекрасного.
— За каким? Еще фотки нужны? — ядовито поинтересовалась она, — Ты бы предупредил заранее, я бы подготовилась. Погоди, сейчас в образ войду. Тебе как лучше? Чтобы совсем, как колхозница была или с налетом гламура?
— Не нужны мне фотографии, я к тебе.
— Разве я тебя звала? Что-то не припомню.
Злая, колючая и вредная! Я блин первый раз в жизни вот так приполз на брюхе, а она издевается!
Белецкая тем временем раздраженно схватилась за лопату и начала наваливать опилки в ведро:
— Ты все еще здесь? — бросила, не оборачиваясь.
— Здесь, — набычился я.
— Тебе пора.
— Без тебя разберусь, когда и куда мне пора.
Она равнодушно пожала плечами, а мне захотелось ее немножко придушить. Самую малость.
— Ян, ты все от меня бегаешь, а я действительно хотел с тобой серьезно поговорить.
Даже не обернулась. Будто и не слышит.
— Яна.
Снова игнор.
— Янка! — я не выдержал и отобрал у нее орудие труда.
Белецкая полоснула острым взглядом, взяла вторую лопату, до того мирно стоящую у забора, и продолжила своё занятие. Упрямая.
Но я тоже не из тех, кто сдается и отступает на полпути.
Встал рядом и тоже начал копаться в опилках. У меня сегодня просто какой-то день трудовых повинностей. То гречка, то опилки. Что дальше?
— Хватит, — холодно сказала Яна, когда ведро наполнилось до краев. Взяла его и потащила куда-то вглубь между рядами вольеров.
— Да отдай ты! — ведро у нее тоже отобрал. Правда не без боя, потому что Белецкая явно была уверена, что такую ценную ношу сводному дураку доверять нельзя.
Я победил, присвоил сомнительный трофей и по-волчьи сердито спросил:
— Куда? — сейчас по-быстрому отнесу, а потом зажму ее где-нибудь у забора, и не выпущу, пока все не выслушает!
— Туда! — прошипела так сердито, будто я у нее отобрал как минимум брильянт.
Мы подошли к пустой, раскрытой клетке. Не знаю, где ее обитатель, но я рад, что его не видать поблизости. Высыпал содержимое ведра на вычищенный пол, для красоты пару раз пнул кучу, разбросав ее по углам.
— Все?
— Это еще только первый
Да, твою мать. Я сморщился, а Яна конечно же это заметила и не смолчала:
— Ты если устал — не мучайся. Присядь, отдохни. Я дальше сама справлюсь. Слава богу не белоручка.
— Помолчи уже! — огрызнулся я.
Белецкая, как я и просил, ни слова не сказав, пошла прочь.
Она это специально делает. Испытывает мою выдержку? Видит же, что пришёл с мирными намерениями, а ведет себя, как маленькая.
