— Ладно, — соглашаюсь, потому что понимаю: он не отстанет.
Глава 17.
Мы идём молча. Мое настроение испортилось, а Соболев не знаю, почему молчит. У новенького есть одна дебильная черта характера (помимо того, что он хам и все такое) — он самостоятельно принимает решение, и все должны безоговорочно слушаться. Просто потому, что он так решил. Попахивает диктатурой и тиранией. Мне уже жалко его будущую жену.
— Ты сказал, — первая прерываю тишину и хруст снега под ногами, — что можешь сделать презентацию только сегодня, а в другие дни до культурологии у тебя не будет возможности.
— Да.
— Почему? Чем ты будешь занят после уроков в последующие дни?
Новенький молчит некоторое время. Как будто не очень хочет отвечать на мой вопрос.
— Есть дела, — наконец, говорит обтекаемо.
— Какие? — ехидно интересуюсь.
— Неужели я стал тебе интересен, Белоснежка? — насмешливо спрашивает.
— Не соскакивай с темы и не переводи в шутку. Я задала тебе конкретный вопрос.
— Я же сказал, у меня дела.
— А я спросила, какие, и жду ответа.
— Ты пока еще не готова к такой стороне моей жизни, Белоснежка. Не буду травмировать твою нежную психику.
Фыркаю. Что там у него? Неблагополучная семья? Это я уже и так знаю от мамы. К слову, для неблагополучной семьи у Соболева слишком дорогая куртка и слишком навороченный ноутбук.
— Подожди меня здесь, — говорю, когда мы подходим к детскому саду сестры.
— Я пойду с тобой.
— Нет! — рявкаю. — Если я заявлюсь с незнакомым парнем, то воспитательница сразу доложит об этом маме. А то и вообще не отдаст сестру. Сады дают детей только тем, на кого родители написали доверенность.
Не дожидаясь ответа от Соболева, я устремляюсь ко входу в группу. Не оглядываюсь назад, но судя по тому, что за спиной не хрустит снег от чужих шагов, новенький остался ждать меня у ворот в садик.
Я быстро надеваю на сестру верхнюю одежду и за руку вывожу из садика.
— Настенька, — шепчу. — С нами будет идти один мальчик. Не обращай на него внимания, хорошо? Он мой одноклассник.
— Никита? — кривит мордочку сестра.
— Нет, другой.
У Никиты и моей сестры взаимная неприязнь. Хоть Свиридов мне прямо не говорит, но я знаю: он недолюбливает Настю. Все потому, что мне несколько раз пришлось притащить ее на наши свидания. Так случайно получилось. У родителей были дела, няня отпросилась, и Настю не с кем было оставить.
Сестра в свою очередь тоже терпеть не может Никиту. У нее все намного проще: она меня ревнует.
Соболев разглядывает Настю, когда мы к нему подходим. Не представляя их друг другу, я поворачиваюсь на тротуаре и веду сестру домой. Новенький шагает по другую руку от Насти. Сестра задрала на него голову и смотрит с нескрываемым любопытством.
— Как тебя зовут? — Настя спрашивает первая, а я закатываю глаза.
— Дима, — отвечает ей с улыбкой. — А тебя?
— Настя. — На пару секунд возникает тишина, а потом сестра выдаёт: — Ты новый Сонин парень?
— Настя! — рявкаю, чувствуя, как щеки предательски краснеют. Хорошо, что уже темно и не видно.
— Пока еще нет, — отвечает Соболев, слегка хохотнув.
«Пока еще».
— А будешь? — снова ляпает Настя.
Дергаю ее за руку.
— Обязательно буду, — отвечает самоуверенно. — А у тебя есть парень?
— У меня есть жених, — деловито заявляет Настя.
И тут уже я опускаю на сестру удивленный взор.
— Какой еще жених? — сердито интересуюсь.
— Его тоже зовут Дима. Я тебе говорила. Мы будем вместе танцевать на утренник. Он сказал, что любит меня.
Не успеваю удивиться, как новенький серьезно заявляет:
— Если мальчик сказал, что любит тебя, это еще не значит, что он любит тебя на самом деле, к сожалению.
— Как это?
— А вот так. Мальчик должен доказать свою любовь поступками. А то болтать все горазды.
Настя молчит. Я прямо чувствую, как двигаются шестеренки в ее маленькой головке.
— Какими поступками? — наконец-то подаёт голос.
— Серьезными. Любовь нужно доказывать поступками, иначе это просто слова.
Сестра поворачивается ко мне.
— Соня, а Никита доказывал тебе любовь поступками?
— Да! — тут же восклицаю.
— Какими?
На этот вопрос я уже не могу быстро ответить. Мы с Никитой еще не признавались друг другу в любви. Он мне не говорил, поэтому и я не говорю. Но я и так чувствую, что Ник любит меня.
— Он мне много подарков дарил, — отвечаю через паузу.
— Пффф.
Это уже Соболев.
— И какой же надо совершить поступок, чтобы доказать девушке свою любовь? — взрываюсь. — Серенаду под окном спеть?
— Хотя бы проводить ее до дома в темное время.
— Никита все время провожает меня. Просто сейчас у него сломана рука.
— Но ноги же у него ходят, — парирует.
— Никита сломал руку? — удивляется Настя.
— Да. Один очень плохой мальчик сломал ее ему, — раздраженно отвечаю.
— Так ему и надо, — хихикает сестра, за что удостаивается от меня грозного взгляда.
Весь оставшийся до дома путь Настя увлечённо щебечет с Соболевым. Мне даже приходится ускорить шаг, чтобы побыстрее дойти и прервать их светскую беседу.
— Дима, а ты еще придёшь за мной в садик? — спрашивает Настя у подъезда.
Ну вы только посмотрите! За каких-то десять минут Соболев так обаял мою сестру, что она хочет увидеться с ним снова.
— Не придёт, — говорю за него.
— Думаю, еще приду вместе с Соней, и не раз, — нагло отвечает новенький.
— Я буду тебя ждать, — лыбится Настя.
— Мы пошли домой, — поднимаю на взгляд на Дима и приподнимаю уголки губ. Все-таки он полностью сделал презентацию по фильму, я должна быть благодарна.
Сознание тут же перемещается на два дня назад, когда новенький целовал меня ровно на этом месте. Судя по тому, как Соболев завороженно смотрит, он думает о том же самом. Меня резко бросает в жар, и хочется накрыть лицо ладонями.
— Пока, Соня. До завтра, — слова как будто с трудом даются ему.
Сердце почему-то начинает биться чаще, и я тороплюсь увести Настю в подъезд. Чувствую затылком взгляд новенького, пока не хлопает металлическая дверь.
