– По статистике, газом одинаково травят и те, и другие. Мужики эффективнее. Бабы чаще на эмоциях что-то забывают. Форточку там или вообще открытое окно.
– Наш четко знал, что газ спустится вниз, в подвал, и форточка в кухне не спасет.
– Да. Красиво сработано. И замок наружный. Изнутри никакой шпилькой не провернешь.
– Снаружи тоже...
Я оглянулся на уходящего плотника. Тот, обнимая за талию жену, все еще ругался. С виду искренне. Я бы сам ругался так же. А еще полез бы выяснять, что же все-таки случилось с замком, который недавно чинил.
– Проверь их всех. – Снова повернулся к начбезу. – Пробей по всем базам. Мне нужно точно знать, кто здесь работает. Судимости, кредиты, миграционный учет – все.
– Обижаешь, босс! Уже проверяю. Еще по дороге сюда отдал распоряжение. – Бадоев нахмурился. – Заодно проверяем подруг Дарьи Юрьевны с семьями. И ее бывшего мужа.
– Думаешь, он может быть причастен?
В сторону Даши я даже коситься не стал. К ее бывшему у меня уже скопился приличный счет. До похорон остался один незначительный повод.
– Статистика – бессердечная сука. У большинства преступлений семейно-бытовые корни. – Бадоев дал знак криминалистам, чтобы собирались. – Правда, здесь я, пожалуй, соглашусь с вашей теткой с почты – темные людишки. Каждый со своим царем в голове и целым царством.
– И одна упрямая баба планировала в этом серпентарии жить... – сказал я уже самому себе.
– Если вы о Дарье Юрьевне, то нельзя ей здесь оставаться. Лучше нанять управляющего, а самой до конца расследования отсидеться у нас в Питере.
За ум и сообразительность так и хотелось выписать Бадоеву медаль. На больную мозоль двумя ногами с разбега! Это ж надо было попасть так метко! Хоть отправляй этого умника к Даше с его светлыми мыслями.
Но, зная мою Подберезкину... Примерно представляя, какими словами она пошлет его подальше, рисковать психикой своего подчиненного я не стал.
Вместо этого попрощался с Бадоевым и криминалистами. Собрал в кучу всю злость, которая накопилась за эти полдня. И двинулся к Даше.
Уговорами, силой, но ее нужно было заставить уехать ко мне. Ради этого я способен был шантажировать и предлагать деньги. Проклятье... я готов был даже связать ее и увезти как груз.
Ни одна баба не доводила до такой стадии нервной прожарки. Но стоило подойти к Даше, взять ее руки в свои, вздохнуть...
– Мир, отвезешь меня в Питер? – эта непостижимая женщина в своей привычной манере выбила почву из-под ног.
– В Питер, который Питер? – я откашлялся. Все заготовки фраз застряли в горле, и говорить оказалось трудно.
– Да, к себе домой. – Даша улыбнулась. – Два этажа, лифт и охрана.
– Вот так просто?
Я стиснул ее в объятиях.
– Ага.
– А как же проесть плешь? Довести до белого каления?
Мне вдруг стало так легко, словно внутри появилась еще одна пара легких. Человек-воздушный шар. Тронь – полечу.
– Мне нравятся твои волосы, – нахалка пробралась ладонью под рубашку и принялась игриво царапать грудь. – Везде нравятся. Так что оставайся пока без плеши. Ну, а белое каление... сколько, напомни, кроватей у тебя в квартире?
– Две, – голос сел. – И три дивана.
– Вот. На них и доведу.
Голубые глаза хитро блеснули.
– Стресс снять надо, а в машине ваше величество лечиться больше не желает, – тут же добавила весомый аргумент эта извращенка, и я все же полетел. Тем самым шариком. С Дашей за руку. В машину.
Глава 28. У князя за пазухой
Дарья.
Как бы я ни мечтала оказаться в спокойном и безопасном месте, быстро уехать не получилось.
Усадьба держала крепко. То еще один осмотр кухни княжеским начбезом, теперь уже без свидетелей и участкового, то ужин, без которого кухарка не желала нас отпускать в дальнюю дорогу, то раздача указаний на неделю, – дела не заканчивались.
Как результат до питерской квартиры Дамира добраться удалось только вечером. Уставшие, вымотанные, вопреки эротическим угрозам, мы смогли осилить лишь одну позу – «загнанные лошади». Это когда с одной стороны кровати сладко соплю я, а с другой, раскинув руки, громко, неинтеллигентно храпит князь.
Никогда бы не подумала, что могу стать фанатом этой позы, но сейчас устраивало все. Даже во сне Дамир производил впечатление опасного хищника. Широкая грудь, мускулистый торс, громкое «урчание». Не каждый камикадзе бросил бы ему вызов. Полная защита и безопасность. Ни один бабайка не пройдет!
И это было кайфом! После прошлых сумасшедших ночей покой оказался важнее секса.
Моя лучшая подруга находилась в больнице. Сегодня днем кто-то чуть не убил меня саму. Поводов паниковать скопилось хоть отбавляй. Но, словно под убойной дозой седативного, я даже не вздрагивала, и ни один кошмар не потревожил в ночи.
Утром ничего не поменялось. Мэрилин как-то подозрительно быстро дала согласие на мою внезапную «удаленку». Она будто только ждала повода, чтобы сплавить меня из офиса.
А Величество оказался фантастически удобным сожителем. В первый наш общий день я этого не поняла. Во второй – удивилась. А в третий назвала себя «самой везучей женщиной на свете».
Дамир был словно заточен под меня. Именно нынешнюю меня, с занудными привычками, грустным опытом и тайными желаниями о заботе.
Утром он отправлялся в офис. Вечером с серьёзным видом интересовался, как мои дела. Взаправду. Не для галочки. Ел все, что приготовлю. А потом уводил в спальню, чтобы мы, как два толстых морских котика, могли заняться ленивым сексом на полный желудок.
– Ты специально закармливаешь меня, чтобы я не мог шевелиться? – этот гад еще и шутил!
– Мы никому не расскажем, что ты предпочитаешь быть снизу.
Я сама снимала с него одежду от рубашки до трусов. Было в этом что-то. И интимное, и смешное, и волнующее.
– Нет, это не я! Это все еда!
Величество не сопротивлялся. Подставлял руки, поднимал бедра. Довольный, улыбающийся. Сумасшедше красивый даже уставший.
– Еще скажи, что я силой впихиваю в тебя добавку! – однажды я аж возмутилась.
– Скажу, что лет с тринадцати не ел ничего вкуснее.
– С тринадцати? – Такой неприкрытой лести мои уши еще не слышали.
– Жена отца хорошо готовила. Теперь я понимаю, почему он не женился на моей маме. Ради такой еды... Можно и душу продать!
– Мне тебя пожалеть?
Такие откровения слышать от Дамира было непривычно. Женское любопытство тут же потребовало допроса. Женская мудрость – оказывается, у меня имелась и она – настаивала на лечебных поцелуях, чтобы забыл и не вспоминал.
