А с мышкой... Я до чертиков боялся ее спугнуть или поспешить. Боялся, что снова закроется. И еще сильнее опасался, что сам не сдержусь и наломаю дров.
Наломать хотелось. Вырубить в голове все тормоза. Перегнуть строптивую девчонку через спинку дивана и проверить, как долго сможет сопротивляться самой себе. В том, что Аглая уже готова и способна меня принять, я не сомневался. В отличие от ее умной головы, тело реагировало на ласку слишком красноречиво.
Но оказаться таким же уродом, как ее бывший... От одной только мысли об этом мозги в моей голове вставали на место.
Слишком интересной была настоящая мышка. Слишком ярким и редким зверьком.
Ради нее, такой, я держался.
– Маленькая, сладкая... – шептал всякие дурацкие нежности, медленно снимая с нее платье.
– Ты потрясающая, красивая, сказочная... – глушил сопротивление комплиментами и осторожно приучал к своему телу.
Мозг выносило к чертям. Чувствовал себя гребаным растлителем, помогая снимать рубашку и заставляя касаться того, что больше всего требовало ее внимания.
– С ума от тебя схожу...
Не врал ни единым словом и до влажных разводов пробовал ее сквозь белье.
Молился, чтобы не сдохнуть. Через час, через два можно, но только не сейчас.
Загибался от возбуждения, надевая защиту. И снова целовал.
Как одержимый насиловал ее губы своими. Отыскивал все новые и новые чувствительные местечки. Шизел от ее реакции, всегда вначале испуганной, а потом смущенной.
Сминал ладонями тело.
И так по кругу.
Изматывая лаской и шепотом.
Изводя себя до адской боли.
Не представляю, сколько прошло времени с момента первого поцелуя до той блаженной секунды, когда положил Аглаю на диван. Наверное, вечность. Или две. За них перед глазами пронеслись все ее побеги, все испуганные взгляды и бесконечные отказы.
Саперу на минном поле было во сто крат спокойнее, чем мне.
Но, стоило почувствовать, как сама раздвигает ноги, пропуская меня... Ощутить, как руки ложатся на затылок, до боли сжимая волосы... И вся она, сдавшаяся и горячая, порывисто движется навстречу... у меня внутри словно все перевернулось.
Не было здесь больше ледяной помощницы, которая умела вымораживать взглядом.
Не было мышки, которая боялась саму себя.
Подо мной, закусив губу, стонала роскошная женщина. Отбросившая все свои комплексы. Красивая, как и не снилось откалиброванным под один стандарт уточкам. Страстная и отзывчивая, о какой я мог лишь мечтать.
Загадка моя. Без разгадки. С затуманенным взглядом и такая жадная, что крышу рвало, а контроль рассыпался в щепки.
Чудо, что вместе с контролем под нами не рассыпался и диван.
Когда страха не осталось, закончилось и терпение. Мы уже не целовались, а кусали друг друга как бешеные. Не двигались навстречу, а боролись, кто отдаст больше.
Я теперь не держал Аглаю. Она сама смело скользила руками по моим плечам и ягодицам. Делилась дыханием. Громко требовала: «Еще!» Убивала своей чувствительностью и жаром.
Такой секс даже наслаждением нельзя было назвать. Не работала никакая техника и опыт. Не было общего ритма. Мы просто двигались, сминая друг друга руками и губами. Воровали поцелуями воздух.
И стонали.
Оба.
Так одержимо, зло, что финальный тонкий вскрик взорвал меня без детонатора. Разнес на обломки, как дряхлую развалину.
А потом Аглая закрылась...
Осторожно убрала руки с моих плеч. Словно предала себя, натянула мою рубашку до самого носа. Спрятала глаза в стыдливом прищуре. Будто минуту назад не срывала голос от экстаза.
В танго моей мышке, наверное, не было бы равных. Шаг вперед, два назад. И никаких импровизаций.
Материться хотелось от такой пугливости, стены крушить. Но я глотал слова и держался. Снова распаковывал ее, словно подарок. Тянул прочь рубашку. Заново целовал каждый сантиметр нежной кожи. Шептал глупости. И наступал. Наступал. Наступал. Ласково, настойчиво, долго. Пока вдруг узкая ладонь не оказалась там, где и не мечтал.
* * *
Момент, когда мы перебрались в кровать, прошел для меня незаметно. По дороге вроде был мягкий ковер в гостиной. Холодный стеклянный столик, из-за которого Аглая визжала и обещала скорую расправу. Кажется, была еще и стена.
Впрочем, последнее, возможно, случилось уже во сне. Они с явью этой ночью путались постоянно. Выспаться не удалось, так сладко было. Зато утром я получил награду за все свои старания.
Вместо фурии, которая вчера таскала туда-сюда чемодан, сегодня у меня по квартире порхала качественно отлюбленная красивая женщина. Вместо криков изредка звучали растерянные вздохи и ахи.
Так и хотелось откинуться на изголовье кровати и любоваться, как она выходит из ванной, как, с распущенными волосами, сонная и уютная, пьет кофе, как хмурится, глядя в зеркало, а потом вдруг начинает улыбаться своему отражению.
Не хотелось ее, такую домашнюю, даже на работу брать. Впервые сам готов был вырядить Аглаю в балахон и выкинуть в окно туфли на каблуках.
Будь моя воля, вообще закрыл бы ее в спальне. И сам остался рядом. Нормальный отдых нам был просто необходим. Но, к сожалению, ни Герасимова, ни текущий проект на паузу поставить было нельзя.
Словно подтверждая это, новый, рекомендованный Штерном, водитель приехал на десять минут раньше. Мышка, конечно же, тут же засобиралась. Будто не я босс, а чувак за рулем, начала торопить. А в машине по одной очень дурацкой традиции забилась в противоположный от меня угол.
Терпеть на этот раз я не стал. Жестом показал водителю, чтобы отвернул от нас зеркало заднего вида. Подтянул Аглаю к себе. И, несмотря на сопротивление, усадил на колени.
– Так лучше. – Довольный собой, расслабился.
Зеленые глаза бросили в меня убийственный взгляд, но вслух не прозвучало ни слова.
– У тебя такой вид, словно придумываешь план захвата Вселенной.
Чтобы не случилось беды, упругую попу пришлось отодвинуть подальше от паха, а платье на груди натянуть максимально высоко.
– Почти, – Аглая поерзала, все еще пытаясь соскользнуть на сиденье.
– Остановилась на ближайшей галактике? – Шлепком по ягодице успокоил эту садистку.
– Вроде того.
– Давай, маленькая, скажи, какая очередная глупая мысль закралась в твою голову.
Пока кое-кто окончательно не вдарился в партизанщину, я пустил в ход запретное оружие – добрался до маленького розового ушка и втянул в рот нежную мочку.
Эффект наступил почти мгновенно. Аглая рвано вздохнула, а потом все-таки повернулась ко мне.
