– Нравится тебе? Да?! – Будто все оскорбления были для него допингом, Руслан ускорялся.
– Ни за что! Скотина! Кобель!
– Скучала по мне? – Вколачивал женское тело то в дверь, то в стену.
– Я тебя ремонт к себе делать позову. – Внизу живота все горело и требовало разрядки, но Вероника ещё держалась. – Вместо отбойного молотка.
– Только с тобой, драгоценная моя. Только в тебе.
Будто ощущал все ее эмоции, Бадоев не давал себе передышки. Как кегли в боулинге, скидывал женской попой книги и кубки с низких полок. Полировал нежными ягодицами обувную тумбочку и журнальный столик. Сместившись в горизонтальное положение, вдавливал Веронику в сиденье огромного дивана.
От той нежности, с какой целовал в машине, не осталось и воспоминания. Веронике порой ударить его хотелось за такой напор, но ударял он. До самой глубины. Ввинчиваясь в тугую плоть. Иногда дразня на входе и тут же погружаясь со звонкой оттяжкой.
Если это был способ свести с ума, то у Бадоева получалось.
Бедра двигались навстречу с сумасшедшей скоростью. Звуки влажных шлепков раздавались в тишине как похоронный марш женской гордости. А то, что происходило с телом, не поддавалось никакому пониманию.
Вероника себя не узнавала. Узкие пальцы выводили восьмерки на горячих мужских плечах, щупали мощные, окаменевшие от напряжения мышцы. А язык скользил по коже. Вылизывал каждый сантиметр, до которого получалось дотянуться. Губы оставляли засосы, будто это был не мужчина, а сладкий леденец. Самый вкусный на свете. Чистый наркотик.
Нет, не она это была. Другая. Дикая.
Не она шептала: «Еще!» – и сама стягивала с себя топ.
Не она била пятками по мужским ягодицам и царапала кожу на голове.
– Да... – Нервы звенели от напряжения.
Лёгкая дрожь с каждой секундой становилась сильнее, полностью лишая контроля над телом. А стоны все больше напоминали вой. Нечеловеческий. Надрывный, какой Вероника никогда не слышала и не представляла, что умеет издавать.
– Хорошая девочка. Горячая девочка.
Такой же безумный. С почерневшими глазами и желваками на скулах, Руслан будто кайф ловил от ее воя.
– Покричи для меня.
Закидывал ее ноги на свои плечи, проникая ещё глубже.
– Давай, добей меня, – хрипел на ухо, размазывая ароматную естественную смазку между ягодиц.
– Отпусти себя! – рычал в шею, проталкивая толстый палец в тугое колечко сзади.
И двигался.
Двигался.
Двигался...
Везде и сразу.
Вынести все эти ощущения было невозможно. Дискомфорт и острое удовольствие сплетались в пестрый клубок. От давления с двух сторон перехватывало дыхание. И сердце билось о ребра так сильно, словно требовало сойти с этого поезда. Прямо сейчас. Куда угодно. Лишь бы только уберечь себя.
Но машинисту все эти желания были до сиреневой звезды.
Диван держался. Бедра вколачивали член все быстрее и глубже.
И, как рыба, выброшенная на берег, Вероника жадно хватала ртом воздух. Загибалась. Колотилась от невозможного, безумного оргазма.
Захлебывалась внезапными слезами. Ничего не видела. Ничего не понимала.
Глава 13. А поутру они...
Привычное желание убивать этим утром было у Руслана каким-то тухлым и вяленьким. Костяшки не зудели. Вместо мата хотелось зевать. А вместо утреннего нагоняя ленивым подчиненным – просто послать всех дружным строем на хер.
Поводов скопилось хоть отбавляй. Мало того, что месяц назад спецы по информационной безопасности профукали утечку – хахаля Пожарской. Так за последние пару дней дважды чуть не профукали саму Веронику.
Кастрировать всех нужно было! Канцелярским ножом, чтобы не размножались. И сразу заменить здоровыми. Без сомнительных счетов и с глазами не на заднице, а там, где было задумано природой.
Возможно, если бы вчера Вероника не додумалась сменить маршрут и время поездки, он бы так и сделал. Ночь прошла, а картинка, которую увидел под капотом Тойоты, до сих пор стояла перед глазами.
Ни за что Вероника не доехала бы на своей машине на работу. Заглохла бы на половине пути. А там или ее приняли бы грубо – воспользовавшись шоком, затолкали бы в неприметную тачку и увезли на обработку. Или подогнали бы эвакуатор – якобы по ее вызову.
А дальше сценарий прежний: заброшенная дача или гараж. День-другой усердной вербовки. И все пароли с именами перетекли бы конкурентам.
О способах вербовки Руслан предпочитал не думать. В некотором роде это было бы почти то же самое, что он проделал с ней ночью. Только группой, по кругу, без согласия и так долго, пока не сломается женская психика.
Старая методика. Древняя, как дерьмо мамонта, но работающая даже с самыми надежными работницами.
У Вероники, которую Руслану приходилось качественно разогревать, чтобы расслабилась, не было ни одного шанса пройти этот ад. С её царскими замашками и телом богини эти уроды действовали бы особенно жестко.
«А после я лично переломал бы их всех. От заказчиков до случайных пособников. Каждую косточку».
Злости после пробуждения вроде бы и не было. А задумался, составил мысленно раскладку... кладбище получалось. Большое, свежее, укатанное асфальтом вместо крестов и с белой разметкой вместо памятных табличек.
От легкости, с какой продрал глаза, не осталось и следа. Пальцы сжались в кулаки. Ни в чем не повинная подушка улетела в стену. И только вторая свободная подушка с красноречивой вмятиной заставила остановиться.
При мысли о том, кто лежал рядом, член, как самый умный, первым поднял голову и важно расправился. Аж мышцы пресса свело от его побудки.
– Чёрт! Пожарская!
На логическую цепочку из: «Вмятина есть – головы нет» – ушло не меньше пары секунд. Первая – на проклятие себя. Вторая – на подбор «ласковых» слов для гостьи.
– Вероника! – проревел уже громче, отчего снегири с рябины за окном резко вспорхнули и полетели прочь.
Неплохо было бы, чтобы точно так же полетела Пожарская. Только не от него, а к нему. Но в доме царила тишина, а на крыльце возле дома красовались свежие следы ног.
– Женщина, как тебя нужно трахать, чтобы встать из кровати не могла? – произнес он самому себе под нос. И принялся за обыск.
Никогда еще после ночи качественного секса Бадоеву не приходилось заниматься поисками своей любовницы. Обычно всегда лежали рядом. Довольные, улыбающиеся, в красивой позе, так и зовущей к новым подвигам на эротической ниве.
Даже жена за все двадцать лет брака ни разу не сбегала. Накануне могли ссориться, посылать друг друга, но после секса всегда лежала смирно и подставляла все, что хотел, по первому же намеку.
